Лабиринты судьбы

Преображенская Марина Ильинична

Теперь все.

Я на цыпочках подошла к двери, сняла швабру и поставила ее в туалет. Отнесла стул и прильнула ухом к холодной фанерной поверхности.

По всей видимости, за дверью никого не было. Никто не спешил вламываться в мою квартиру, никаких разговоров и перешептываний не доносилось из коридора до моего напряженного уха.

От упорного вслушивания в тишину за дверью у меня стала болеть голова.

Стараясь не дышать, я отошла на пару шагов в глубь прихожей и бесшумно скользнула в комнату.

Уже

более спокойно я подошла к открытой форточке и, прикрывшись колыхающейся шторой, стала вслушиваться в разнообразные уличные звуки.

Там, внизу, непринужденно разговаривали мужчины. Их голоса были мне знакомы. Один принадлежал воспитателю, другой тому подозрительному типу, с которым мы едва не столкнулись на вокзале.

Они говорили о подскочившей цене на бензин, о каких-то общих знакомых, о каком-то Слепеньком, который за свои «бестолковые махинации» загремел в «крытку» на «пятак».

— Думал, косарь отвалит и ему скостят до условного.

— Ха! Косарь! — хохотнул наш подъездный. — Бобриков меньше червонца не берет. Тоже мне, крутизна!

— Да, — протянул второй. — Ну, ладно, я поехал, дел выше крыши.

— А что так? — поинтересовался воспитатель, но машина утробно заурчала, и ответа я не расслышала.

Я превратилась в статую, чувствуя, как тело мое сдавливают тиски страха. Тиски постепенно ослабли, и я сошла с места.

«Он приезжал не за мной. Нет! Они, вероятно, давние приятели, а я здесь ни при чем, — думала я, разминая затекшие конечности, — но надо же, какое неимоверное совпадение».

Первой моей мыслью было извлечь на свет Божий из радиоприемника спрятанного туда филина и перепрятать его в более надежное место.

«Но куда?» — спросила я сама себя и, не найдя ответа, решила оставить все как есть.

Я еще раз осмотрела тайник и обнаружила на полу, прямо под приемником, кучу мусора.

— Вот так конспиратор, — усмехнулась я и смела следы своей деятельности.

После напряжения последнего часа телом моим завладела вялость, а в душе поселилась апатия безнадежно больного человека.

В своих поступках, сколько ни силилась, я все же не могла обнаружить ни логики, ни смысла. Мне нужно было избавиться от филина, встретиться с Лешей, выяснить отношения с красномордым и поставить его на место, но прежде всего мне хотелось распланировать для себя хотя бы ближайшие полгода. Увидеть открывающиеся перспективы и…

Что «и»? Ну что «и»?! Мне вспомнилась Анечка.

Я подошла к раскрытой форточке и посмотрела вниз. Все так же гонял на велосипеде ребенок, все те же местные кумушки перемывали кости каждому, кто попадал на их острый беспокойный язычок, к двум синюшным алкашикам прибавился еще один, не менее трясущийся и синюшный. Золотыми лодочками скользили по течению нисходящих потоков осенние листья.

Я уткнулась в пыльную штору и зарыдала. Если

бы я верила в Бога, я встала бы на колени и молилась. Я бы просила прощения за все грехи свои, вольные и невольные, я просила бы мудрости и силы, я просила бы мужества нести свой крест до конца и не думать о смерти. Во всяком случае, я знала бы наверняка, что Бог меня не покинет.

Я подняла лицо вверх, но там пылал рыжим цветком огненный шар солнца. Я отодвинула штору, встала на подоконник и зажмурилась. В груди моей стало тихо и пусто. Словно каждая клеточка прислушивалась к движению безумных мыслей.

Глотнув полной грудью воздух, я напряглась всем телом, согнулась и в последний момент открыла глаза.

Один из мужичков, пивший секунду назад водку из «горла», так и замер с перевернутой бутылкой. Не закрывая рта, он сделал шаг в мою сторону и остолбенел с округлившимися в ожидании глазами.

— Ира! — раздался голос справа от меня, и я вздрогнула. — Ира, ты что?

— Антон, — простонала я едва слышно.

— Подожди, я мигом. Подожди, мне нужно тебе кое-что сообщить. Очень важное…

— Антон, — снова простонала я. — Не уходи…

— Нет. Я здесь, Ир. Я рядом! Ты только сядь на подоконник.

Как зомби, я послушно села и опустила ноги вдоль шершавой стены. Ветерок ласкал мое лицо, шевелил растрепавшиеся волосы, осушал мокрые глаза, и я стала понемногу успокаиваться.

— Ну вот и отлично, — продолжал руководить моими действиями Антон. — Теперь перекинь ноги в комнату и встань на пол.

— Ладно, — пробормотала я, повинуясь очередному указанию.

— Ирочка, ты меня слышишь? — крикнул Антон.

Я выглянула в окно и уже спокойным голосом ответила:

— Слышу.

— У тебя дверь заперта?

— Кажется, да.

— Ты сейчас закроешь форточку, подойдешь к двери и отопрешь ее. Я приду через минуту, но ты можешь не ждать меня. Ляг и полежи.

— Спасибо, Пушистенький. Жду.

Я подошла к двери и повернула защелку. Затем медленно вернулась в комнату и легла на кровать.

Едва я успела коснуться головой подушки, как дверь после короткого, но резкого стука отворилась, и кто-то, громко стуча каблуками, вошел в комнату.

«Как быстро», — подумала я и улыбнулась.

Мне было лень поворачиваться, и я только тихо произнесла:

— Присядь рядышком.

Кровать заскрипела и глубоко провалилась под тяжестью тела, опустившегося на пружины.

— Демина, я так и знал, что ты меня ждешь. — Противный, слащаво-приторный голос воспитателя шибанул меня током. Я хотела вскочить, но он сгреб меня в охапку и стал мять липкими лапами. Все тот же псиный запах пота забивал мне дыхание. Слюнявый язык уже заползал в рот сквозь плотно сомкнутые губы. Рвотные позывы выворачивали мне глотку, а руки немощными плетьми свисали с кровати, прижатые тяжелым телом борова.