Лабиринты ума
Шрифт:
В мансийском фольклоре шамана называли «мухомороедящим» человеком. В одном из мансийских героических сказаний рассказывается: «Эква-Пырыщ сходил, шамана привел. Большой котел с мухоморами на огонь повесил. Шаман ворожить стал, мухоморы есть, в бубен бьет, ворожит. О проделках Эква-Пырыща вот-вот узнает» (Чернецов, 1935, с. 77). Несколько таких случаев у хантов приводит К. Ф. Карьялайнен, причем, по этим данным, употребляют мухоморы шаманы и мужчины и женщины чаще всего, чтобы нанести визит Санке – Верховному небесному божеству. У хантов среди лиц, умеющих вступать в контакт с миром духов, выделялась отдельная категория мухоморщиков, «которые ели мухомор и в полубредовом состоянии общались с духами» (Кулемзин, Лукина, 1992, с. 120). Некоторые ненецкие шаманы также принимали мухоморы, чтобы в наркотическом трансе
В таежных районах Сибири мухомор, кажется, был единственным широко известным психоактивным средством, что может объясняться ограниченностью растительных ресурсов. В областях с более разнообразной и богатой флорой, где более обширен ассортимент растений, содержащих психотропные и галлюциногенные вещества, психоактивные растения применялись чаще.
Самые разнообразные средства использовались народами Дальнего Востока. В народной медицине и в качестве препаратов, оказывающих воздействие на психику, применялись составы из корня женьшеня, борщевика сладкого, листьев багульника, веток можжевельника и некоторых других растений. Чаще всего использование их также связывают с шаманскими практиками. Так, нивхские шаманы обязательно практиковали до и во время обрядов сжигание багульника (Ledum palustrel, Ledum hypoleucum). Специальный дымокур для этого был неизменным атрибутом шамана наряду с поясом, костюмом и бубном (Отина, 1994, с. 102). Шаманы удэгейцев, ульчей, нанайцев и орочей также использовали багульник во время камланий. Заготовленные заранее сушеные листья они бросали в очаг или на раскаленную сковородку (Брехман, Сем, 1970, с. 18; Подмаскин, 1998, с. 57). Дым воздействовал на психику самого шамана, создавал в закрытом помещении благоприятную среду для проведения сеанса общения с духами.
У айнов перед камланием в горячую золу помещали ветки ели, лиственницы, дикого чеснока и растения с местным названием нутя. Последнее является слабым растительным наркотиком. Тлея, эти растения источали ароматный запах, дым, видимо, являлся слабым транквилизатором. Шаман перед камланием пил соленую морскую воду, где вымачивались ветки ели и нутя. Сок растения помогал шаману достичь состояния измененного сознания. В ходе сеанса шаман еще два или три раза выпивал эту жидкость (Спеваковский, 1988, с. 168).
Судя по всему, заключает Шаповалов, наркотические свойства мухоморов были широко известны не только народам северо-восточной Сибири. Есть сведения, что их употребляли якуты, юкагиры и обские угры. Причем в Западной Сибири мухоморы ели сырыми или пили отвар из сушеных грибов. Описание потребления и произведенного наркотиком эффекта у хантов приводит И. Г. Георги: «Мухоморами упиваются и многие другие сибирские народы, а особливо живущие около Нарыма остяки. Когда кто съест за одним разом свежий мухомор или выпьет увар с трех оных, высушенных, то после сего приему становится сперва говорлив, а потом делается, из подоволи, так резов, что поет, скачет, восклицает, слагает любовные, охотничьи и богатырские песни, показывает необыкновенную силу и проч., а после ничего не помнит. Проводя в таком состоянии от 12 до 16 часов, напоследок засыпает; а как проснется, то от сильного напряжения сил походит на прибитого, но в голове не чувствует такой тягости, когда вином напивается, а и после не бывает ему от того ни какого вреда». Приведенная цитата дает довольно точное описание состояния, вызванного приемом алкалоидов – самых распространенных растительных средств изменения сознания.
Элевсинские мистерии и «невероятная прогулка на велосипеде»
ЛСД-25 (аббревиатура ЛСД происходит от Lysergsaure Diathylamid; ЛСД-25, так как препарат был двадцать пятым производным из серии амидов лизергиновой кислоты), диэтиламид лизергиновой кислоты, психоделик ХХ века, был выделен в 1938 году в лабораториях фармацевтической компании «Сандоз Фармацевтикалс» в Базеле (Швейцария) ученым Альбертом Хофманном (Albert Hofmann). Это был один из ряда синтетических производных алкалоидов спорыньи (Claviceps purpurea) – мелкого грибка, рода плесени, которая поражает своей грибницей злаковые культуры (поражает более 150 видов дикорастущих и культурных злаков, главным образом рожь, а также пшеницу, овес, ячмень и др.). Спорынья относится к классу аскомицетов, сумчатых грибов.
Существует вполне убедительная гипотеза, что спорынья была главной виновницей знаменитых античных элевсинских мистерий и использовалась как тайный ингредиент в kykeon – напитке для посвященных, который состоит из вина, тертого сыра, ячменной крупы или муки, иногда с добавлением меда.
Химики «Сандоз» исследовали возможность использования производных спорыньи как гинекологического лекарства и средства от мигрени. Спорынья использовалась как народное средство для ускорения родовых схваток. Склероции спорыньи под официальным названием «маточные рожки» (Secale cornuta) до сих пор применяются в медицинской практике как ускоряющее маточные сокращения и кровоостанавливающее (в гинекологии) средство.
Но также спорынья была известна как возбудитель болезни, получившей название эрготизм (от фр. ergot – «спорынья»), «сухая гангрена». Эрготизм – отравление, возникающее в результате употребления в пищу ржаного хлеба, зараженного грибком спорыньи. Основные симптомы отравления спорыньей (эрготизма) могут проявляться в двух клинических формах: гангренозной («антонов огонь») и конвульсивной («злые корчи»). При гангренозной форме наблюдаются острые боли и чувство жжения в конечностях, развитие сухой гангрены (вплоть до отторжения мягких тканей или целых конечностей – в местах суставных сочленений). Наиболее тяжелой формой является конвульсивная, характеризующаяся психическими расстройствами, возникающими через 2—3 недели, а в тяжелых случаях и на третьи сутки. Отмечаются тошнота, рвота, понос, спазмы, боли в животе, сильная головная боль. Воздействие на ЦНС сопровождается бессонницей, оглушенностью, трансформирующейся в психомоторное возбуждение с делирием, напоминающим алкогольный. Болезненные тонические судороги чередуются с эпилептиформными припадками.
В Средние века эта болезнь называлась лихорадкой Св. Антония (St. Anthony’s fire) из-за воспаления пораженных гангреной тканей и бытовавшей в то время веры в то, что паломничество к могиле св. Антония помогает людям излечиться от этой болезни. Антоний Великий (ок. 250—356) считается основателем христианского монашества. Он почитался как защитник от пожаров, инфекций и эпилепсии. По странному стечению обстоятельств в Дофине (Dauphine), области на юго-востоке Франции, в Альпах, куда был перенесен прах святого во время одного крестового похода, была зафиксирована первая вспышка эрготизма (1039 г.). После чего в Дофине был учрежден госпиталь и орден Св. Антония для помощи страдающим от тяжкого недуга.
Хофманн синтезировал двадцать пятое соединение лизергиновой кислоты в 1938 году. После ряда опытов на животных, оказавшихся неудачными, от клинического использования ЛСД отказались. Но в 1943 году Хофманн случайно обнаружил психоактивные свойства синтезированного препарата. В пятницу 16 апреля 1943 года Хофманн синтезировал новую порцию ЛСД-25. Во время кристаллизации небольшое количество вещества абсорбировалось через кожу пальца, и Хофманн испытал на себе слабое действие препарата. Три дня спустя, 19 апреля в 16.20, он принял 250 микрограммов вещества, растворив его в стакане воды. Хофманн планировал увеличивать дозу. Это сейчас известно, что 250 микрограммов было вполне достаточно, чтобы вызвать мощный эффект, но в то время не было известно веществ, обладающих активностью в таких малых количествах.
В 16.50 Хофманн еще ничего не чувствовал. В 17.00 он ощутил растущее головокружение, некоторое нарушение зрения и желание смеяться. Вскоре ему стало тяжело описывать свое состояние в журнале, и он, прервавшись, попросил одного из ассистентов проводить его домой и вызвать доктора. Затем сел на велосипед – в военное время в связи с нехваткой бензина пользоваться машиной было не с руки – и, крутя педали, поехал домой, ощущая, как мир вокруг начинает странно вибрировать и изменяться.
Знакомый бульвар по дороге к дому превратился для Хофманна в картину Сальвадора Дали. Ему казалось, что здания покрылись мелкой рябью. Но самым странным было ощущение, что, крутя педали, он словно бы не двигается с места.