Лабиринты веры
Шрифт:
Рассел слегка прищурился:
– Серьезно? Что она имела в виду?
Я прикусила нижнюю губу:
– Не знаю. Меня удивляет, что последние силы она не потратила на то, чтобы заявить, что я выгляжу толстой в своих штанах. Она всегда меня критиковала.
Вероятно, все это прозвучало резче, чем я рассчитывала, потому что на лице Рассела отразился шок. Он прокашлялся:
– Расскажи мне об отце Клэр, о Россе.
– Боюсь, мои сведения о нем отрывочны. В доме Клэр он не был любимой темой для разговоров. Хотя я виделась с ним несколько раз.
Рассел снова подался вперед:
– Серьезно?
– Ага. У них с Клэр было несколько встреч. Деловых, а не родственных.
– Какой он был?
– Те встречи не были обычными встречами родственников. Росс говорил резко, всегда по существу. Я держалась в стороне. И оба раза после его ухода Клэр была… наверное, правильнее будет сказать «дерганой».
– Гм… Он жил в Филадельфии и приезжал к вам, где бы вы ни оказывались?
– Да. Один раз – в Питтсбург. Эта встреча была запланирована, потому что Клэр предупредила меня заранее. Другой раз он заявился, когда мы шли по одной улице в Филадельфии.
– И всё? – Я кивнула. Рассел поставил стакан на стол. – Ясно. Наверняка есть кто-то, кто знает всю историю Росса Сондерса. Он – ключ ко всему. Нутром чую.
– Гм.
– После того двойного убийства я собираюсь внимательнее взглянуть на его смерть. А у тебя, – он указал на меня пальцем, – есть доступ к бесхозному кладу, к дому Клэр. Копай. Может, найдешь какие-нибудь старые письма или еще что-нибудь… – Он выглядел слегка осоловелым. Говорил вполне четко, но слова уже стали цепляться друг за друга.
– Ты всегда так много пьешь? – спросила я. – И одновременно принимаешь обезболивающие? Дело в том, Рассел, что ты мне нужен с ясной головой. – Я погрозила ему пальцем. – Хватит пить. Исправляйся.
– Я тебя понял. Неделя была плохая. Такая плохая… – Тут он рассмеялся. – Я за все время так не веселился… не бери в голову. Тебе кто-нибудь говорил, что ты похожа на кошку? – Он хихикнул.
– Нет, ты первый. – Забавно было смотреть на него такого.
– На тощую черную кошку с зелеными глазами. Знаешь, есть такие изящные, пружинистые черные кошки. Вот на такую. – Он вдруг вытянул руку и дернул меня за волосы.
– Рассел, давай сюда ключи от машины.
Глава 14
Джоанна настояла на том, чтобы прийти и приготовить обед. Она принесла с собой две сумки продуктов и терку для сыра. Когда я открыла ей дверь, все еще была в пижаме, несмотря на то что время близилось к часу дня. За утро я выпила ведро кофе, сидя на террасе и не находя в себе силы хотя бы причесаться. Джоанна ошарашенно уставилась на меня.
– Слава богу, я здесь. – Она переступила через какой-то мусор на полу – в доме снова стал образовываться беспорядок – и пошла на кухню. – Сейчас я приготовлю лучший в мире жареный сыр. Хочешь помочь?
– Нет, спасибо, я буду только мешать. Если понадоблюсь тебе, я в кабинете Клэр; пороюсь там в бумагах. – Я направилась к лестнице.
– Может, по пути заглянешь в ванную и умоешься?
Утро, когда умерла Клэр, сохранилось в моей памяти каким-то исковерканным. Я на автопилоте устремилась к двери из моей комнаты, отчаянно мечтая о чашке кофе; в моих жилах еще плескались остатки той пинты джина, что я проглотила вечером. Я гуляла допоздна, оставив машину у реки Купер. Отпивала из одной бутылки джин, а из другой – тоник. Вот такой причудливый вариант коктейля. Я злилась на Клэр за то, что она настояла на моем возвращении из Монреаля после окончания колледжа. В Канаде я уже вела разумный образ жизни – друзья,
Так продолжалось до того утра, когда я увидела ее на полу в коридоре у моей комнаты. На ней были тонюсенькая ночнушка и халат, одну руку она прижимала к груди. Очевидно, шла ко мне, когда упала. Телефоны в спальне – стационарные или мобильные – Клэр считала безвкусицей и запрещала, но в данном случае один из них мог бы спасти ей жизнь. Я не знала, как долго она лежит в коридоре. Она была жива и попросила меня о помощи, когда я наклонилась к ней.
Я достала свой мобильник и набрала «девять-один-один». Когда «Скорая» наконец-то приехала, Клэр уже не говорила, а ее губы посинели. Они подсоединили к ней всякие трубки, два медика, переговаривавшиеся на своем медицинском языке, который я не понимала. Зато когда они подняли ее на носилки и вынесли из дома, я поняла, что все плохо. Мари. Надо было сообщить Мари о случившемся. Я позвонила ей и наткнулась на голосовую почту. Оставила сообщение и поехала в больницу, стараясь не отставать от «Скорой». Правда, это плохо мне удавалось – сирены выли далеко впереди меня.
Когда я добралась до отделения «Скорой помощи», Мари уже была рядом с сестрой. Она словно перенеслась на крыльях Господа. Обе прижимались друг к другу. Клэр была в сознании и могла говорить. Я стояла за занавеской и слышала необыкновенно быструю французскую речь. Настолько быструю и настолько тихую, что понимала каждое третье слово. Потом поток слов прекратился. Клэр посинела; был сделан звонок по специальному больничному коду, и медсестра вытолкала меня в комнату ожидания. Больше живой я Клэр не видела.
И вот сейчас я стояла перед ее письменным столом из полированного ореха и гадала, с чего начать. Раздвинула шторы и выглянула наружу. Мы жили в этом доме слишком мало для того, чтобы у меня набрались воспоминания. Через год после переезда сюда я уехала в колледж. Я была очень удивлена, что Клэр осталась здесь после того, как спрятала меня за безопасными стенами университета Макгилл в Монреале. У нее была своя жизнь, и я предполагала, что она куда-то переедет, как это было всегда. Но Клэр осталась в Хаддонфилде с сестрой и даже пустила корни – впервые на моей памяти.
Я задвинула шторы и огляделась. В кабинете царил идеальный порядок. Я еще раньше обследовала письменный стол и не нашла там ничего интересного. Папки, налоговые уведомления, счета, квитанции. Я перевела взгляд на дверь кладовки. Клэр всегда держала ее на замке; я так привыкла, что дверь всегда заперта, что она слилась для меня со стеной. Ключ мне пока не попадался. Я подумала, что, вероятно, его забрала Мари в день смерти Клэр. Вечером она вернулась в дом и осталась со мной на ночь; я тогда все не могла заснуть и прислушивалась к скрипу половиц – это Мари ходила по дому. Если ключ забрала она, что вполне разумно, едва ли мне удастся заполучить его. Я надавила на тяжелую мраморную ручку. Она повернулась, но язычок замка надежно удерживал дверь на месте.