Ладонь, протянутая от сердца…
Шрифт:
А Стаська начинает уплывать, он уже не раздевает меня, не раздевается сам, - он целует меня, я плыву вместе с ним, в его руках я послушная лодочка. Нет. Надо, всё же… Толстовка моя уже на полу, чуть приподнять Стаську, завалить его на бок, - ремень его джинсов… Бля, неудобно, на спину обормота, так вот лучше. Джинсы. Стаська помогает, тянет джинсы вниз, - от меня не отрывается, губы в губы, наши языки торопятся выяснить: - так кто всё же главнее… Руки. Его и мои, - мы мешаем, друг другу, - это здорово, так и должно быть, - мешаем, стараясь помочь…
– Футболку, Илька… Сними…
Я
– Я первый… Ладно, Стась?..
Стаська сжимает меня ещё крепче, да некуда уже ведь крепче, - есть куда, - отпускает.
– Ты. Молодым везде у нас… Мне как? На живот?
– Нет. Так. Щас… Погоди… - я тяну из-под головы у Стаськи подушку, - вот, Стась, подложим щас…
Стаська приподнимается, я заталкиваю ему под поясницу подушку, - его глаза не отрываются от моих, он ловит мои руки, улыбается, он меня любит.
– Да. Вот. Стась…
– Давай, Илька, давай.
Стаська сгибает ноги, обхватывает колени руками, разводит их в стороны. Я упираюсь ладонями ему в грудь, переношу вес своего тела назад, на свои колени, не отрываю своего взгляда от синевы Стаськиных глаз. Какие всё-таки синие… Тёмные, синие колодцы из которых не напиться допьяна, досыта… Я замираю.
– Стась… Я. Люблю. Пропади оно всё пропадом, - люблю…
– Любишь, - соглашается Стаська.
– И я тебя, как же мне тебя не любить… Только почему же пропадом, не надо. Люби. И я. Навсегда, да?
– Да. Люблю. Щас…
Я, продолжая упираться одной ладонью о Стаську, другой беру свой член, провожу Стаське головкой по щелке, по дырочке, - ха, Стаська, - садист-то я… Так. Сейчас. Я упираюсь открытой головкой в тёмную дырочку, бросаю на Стаську быстрый взгляд, - он закусил губу, он улыбается, он прикрыл глаза. Я снова смотрю на свой член, надавливаю, сильнее, ещё, - сопротивление, преодоление, - и…
– Ф-фо-ох-х-х… Стас-сь…
И я качаю, я трахаю моего Стаську, я бы мог это делать непрерывно. Но это невозможно, - непрерывно, - я и так покрыл уже все мыслимые рекорды по частоте траха. Правда, последнее время, - недели три, - мы со Стаськой сбавили темп, раза два-три в день только, а первое-то время…
Я люблю это, я люблю ебать Стаську, я люблю, - полюбил, - когда Стаська ебёт меня, и Стаська полюбил, - любит, - когда я ебу его. Ведь это вершина, - да, любовь, она, наверное, может обойтись и без этого, но это вершина, это самый пик любви, без этого пика, может быть, и можно, но нам со Стаськой так лучше, так нам необходимо, это же вершина… Как Стаська терпел, когда я его первый раз, как я был ему благодарен. Как я старался, чтобы ему было со мной хорошо, - ведь это же первый раз, ведь это навсегда…
Стаська лежит на спине, ноги согнул в коленях, он то хватает меня за плечи, - но мне так не очень удобно, - тогда он берёт меня за талию, - так лучше, - и темп, темп, темп. Да, мне так лучше, но так неудобней ему, неудобно держать согнутые ноги без поддержки, но всё-таки мы продолжаем ебаться в такой позе, он
Я трахаю Стаську, - и к чертям собачьим весь этот блядский мир, - сейчас, - теперь, - всегда, - мне в этом мире интересен только Стаська… и моё к нему желание… и моя Любовь к обормоту… я его трахаю, я сейчас…
– Я кончаю-у-у… У. У. Ух.У-уу-ух-х-х… Сатаська-а…
– Кончил, да? Илька, даже меня проняло.
– Да-а… Бля, - ой!
– блин! Бли-ин… - я валюсь на Стаську, я дышу ему в шею, КАК Я ЕГО ЛЮБЛЮ!
– Давай, Стась, теперь ты.
– Ил, а может лучше… Пососи, а? Или ты… А?
– Конечно, но… Чего ты стесняешься-то, а? Стась, ведь не первый же раз! Хочешь, - пососу, так и скажи…
Стаська обнимает меня, прижимает к себе изо всех сил, я уткнулся ему в изгиб шеи, но и так я чувствую, что он краснеет, бля.
– Илька, я… Да, ты прав. Хорошо, я не буду стесняться. Да. А про первый раз… Знаешь, я толком и не помню. Да постой ты! Чего ты сразу драться! У-у-у! Вот дождёшься, пойду я тоже какому-нибудь каратэ научусь… Смешно ему… Не пьяный я был, мы ж шампанское только пили, чуть-чуть… Я те укушусь! То есть укушу… А всё-таки тот раз как в тумане. От счастья, наверное… И не забыть никогда…
– Ха! Попробовал бы ты только забыть! Я тебя, обормота, тогда бы…
– Ил, а ведь ты вырастешь… Вот через три месяца тебе уже пятнадцать будет. А потом совсем вырастешь…
– Нет, бля, всю жизнь мне в гимназии этой сучьей чухаться! Стась, ты о чём?
– Ты… Ты вырастешь, и уйдёшь.
– Знаешь, Стаська, ты не обормот даже, ты баран! Уйду… Зачем же, по-твоему, я тогда приходил? Нет, погоди, дай я договорю. Чмок. Может, и уйду, чмок, чмок… Может быть, у тебя кто-нибудь появится, чмок. Или у меня, чмок, чмок… Не знаю, тут ведь заранее не скажешь, одно вот только могу я тебе заранее сказать. Я тебя люблю. И это навсегда. И мы вместе навсегда. Мы ведь и с Тихоном навсегда, хоть он и умер… Чмок. Чмок. Обормот. Я тебя люблю НАВСЕГДА. И ты меня… Как бы ни было, и что бы это ни значило. Вот. Чмок. Сюда вот ещё, чмок, чмок… Так что, никуда мне от тебя не уйти. Да и некуда, отвык я один, неправильно это, - одному. Всё, Стаська, не хочу я больше дискуссий на эту тему…
– Так мы же и не спорили, Илюшка. Чего тут спорить? Всё правильно, ты прав, а я обормот… Чмок. А ты ненасытка, чмок, чмок… Пососёшь, да?
– Пососёшь, да. И ты пососёшь, да.
– Ненасытка…
– Обормот…
Любовь. Это Любовь, потому и навсегда. А по-другому и быть не может. Мы со Стаськой любим друг друга навсегда, даже если, - может быть, - кто-то ещё и появится у него… у меня… Его плечо всегда будет готово к тому, чтобы моя щека легла на это плечо, моя щека всегда будет хотеть лечь на его плечо. Моё сердце всегда будет ждать, когда прижаться к сердцу Стаськи, - сердце к сердцу, душа к душе.