Ладья света

Емец Д. А.

— Он слабее Прасковьи и Шилова, но силы Кводнона есть силы Кводнона… — сказал Джаф, словно уговаривая сам себя. — Нет, все равно нет! Багров предложил мне больше! К тому же, чего скрывать? Умный лев выбирает либо очень молодых антилоп, либо старых, потому что вероятность получения от них ран минимальна. Это у антилопы нет завтрашнего дня. А лев — куда он пойдет с поцарапанным боком? В любую его царапину мгновенно налетят мухи!

— То есть Багров — легкая добыча, а я — нет? — уточнил Меф.

—

Примерно так. Примерно, — снисходительно признал Джаф. — Все же ты ученик… как же его звали… Аякс? Агамемнон?

— Арей, — сказал Буслаев, обрывая это кривлянье.

Ему было известно, что Джаф хорошо знал Арея. Потому и кривляется теперь, что знал. Со стражами мрака всегда так: чем ближе что-то пробивается к их душе, тем больше они начинают глумиться и кривляться.

— А… ну да! Ученик, зарубивший своего учителя, — это сильно, хотя, признаться, в аспекте морали… ай-ай…

Мефодий ненавидел, когда стражи мрака рассуждают о морали. И совсем ненавидел, когда ему напоминали обстоятельства смерти Арея.

— То есть ты трус? — спросил Буслаев, зная, насколько тщеславны стражи мрака.

Лицо Джафа дрогнуло.

— С какой стати ты так решил? — спросил он.

Мефодий понял, что отыскал нужный рычаг.

— Отказавшийся от боя страж — трус. Я отловлю кого-нибудь из комиссионеров и передам через него в Тартар, что Джаф отказался от боя… Разумеется, сплетен в Тартаре нет, все там выше этого, поэтому никто не узнает, что ты самый настоящий…

Пожалуй, Мефодий переборщил, потому что Джаф неизвестно как преодолел разделявшие их полтора метра и Буслаев обнаружил, что в лицо ему летит кулак. Уходя от удара, Мефодий шагнул назад и, споткнувшись о надгробие, упал.

Молодой страж хотел броситься на него, но вдруг покачнулся и схватился за бок. Вскочивший на ноги Буслаев заметил, как Джаф, кривясь, дернул молнию на своем шутовском наряде. Меф увидел самый рельефный, сухой и мускулистый пресс, который ему дотоле приходилось встречать. Ни одной жиринки, виден был каждый кубик. Исключение составляло лишь одно место с левой стороны, которое Джаф, морщась, прикрывал ладонью.

— Тебе больно? — спросил Мефодий.

— НЕТ! Это не больно! — прошипел страж.

— Так что же там?

— НИЧЕГО! — резко ответил страж и убрал руку.

Там действительно не было НИЧЕГО. Ни крови, ни раны, ни кожи, ни ребер. Сквозь поджарый торс Джафа в мир глядела пустота. Из дыры размером с ладонь Мефодий ощутил холодное, зябкое, сырое дуновение, как из открытого после зимы погреба.

— Что это?! — невольно воскликнул Меф.

— Проклятье! Наказали меня частичным стиранием… Похоже, бубновая дама вырвалась из Тартара! — На лице Джафа было крайнее омерзение. Собственное тело значило для него чудовищно много. Каждый свой зуб он ставил дороже человечества.

—

Какая дама? Как она смогла вырваться? — непонимающе спросил Меф.

— Никак! Эта гусыня ничего не знала! Она прыгала в недра Тартара, спасая… Неважно кого… А выпрыгнула в свет! — последнее Джаф выкрикнул с ненавистью. — Но не волнуйся! Сражаться мне дыра в боку не помешает!

— Значит, бьемся?

— Конечно. Я должен оправдаться перед Лигулом. Твоя голова станет хорошим извинением! Первым я убью Багрова, а потом займусь тобой!

— Нет! Сперва я! — возразил Мефодий.

— Почему?

— Сам подумай. Если ты убьешь Матвея, а потом я убью тебя, ты все равно ничего не выигрываешь! Все трофеи, которые ты заберешь у Багрова, получаю я. Хочешь сделать мне подарок?

Джаф кратко задумался и, рассмеявшись, хлопнул Мефодия по плечу:

— Ты меня убедил! Ты не увидишь моего второго боя! — сказал он, рывком застегивая молнию.

Сила, жившая в Джафе, была стремительная и взрывная — пиковая истерика мотоцикла, который срывается на светофоре на полном газу и сразу уходит в точку.

Опасаясь, что он сейчас исчезнет, а дело так и не будет доведено до конца, Мефодий поймал его за запястье:

— Погоди! Где будут Запретные Бои? Как я тебя найду?

Джаф посмотрел на руку Мефодия и, перехватив ее своей рукой, освободился. Мефа, помнится, удивило, что у внешне симпатичного стража мрака пальцы — как стылые полоски железа.

— Найдешь! — пообещал Джаф. — Держись валькирий и не ошибешься!

Мефодий кивнул.

— Ясно. Ну, бывай! — Он повернулся и пошел, думая уже не о Джафе, а о чем-то другом, не стишком понятном ему самому.

Буслаев сделал десяток шагов, и молодой страж вдруг снова оказался перед ним. Лицо у него было вопросительно-встревоженное. Существуя в мире бесконечных масок и манипуляций, Джаф и у других подозревал такие же маски и манипуляции и теперь всматривался в Мефа с бесконечным подозрением, точно желая сказать ему: «Я знаю, что ты врешь и притворяешься, потому что все врут и притворяются, но не знаю пока, в чем твое притворство, и это меня дико бесит!»

— Чего? Договорились же? — спросил Меф.

— Все же мне хотелось бы понять: почему ты так в себе уверен? Потому что ты ученик Арея?

— Ты вспомнил его имя? Надо же! Разве не Агамемнона?

Джаф пожелтел:

— Да я… Не важно… Так почему?

— Все равно не поймешь! — отозвался Меф.

— А вдруг? — настойчиво повторил страж.

Собираясь с мыслями, Меф подул на замерзшие руки:

— Слышал о Евпатии Коловрате?

— Краем уха. — осторожно подтвердил Джаф. Мефодий почувствовал, что молодой тартарианец на всякий случай врет. Стражи мрака отлично знают земную историю.