Лаг отсчитывает мили (сборник)
Шрифт:
— Виноват. Совсем забыл. — В глазах его растерянность. — Разрешите повторить тренировку.
— Зачем? — Офицер рассмеялся. — Вы и ваши подчиненные действовали выше похвал. Вот так и впредь надо. Идемте, я поблагодарю матросов.
Когда моряки вернулись на корабль, старшина не выдержал:
— Я одного не пойму: почему так трудно было унять воду. Ведь раньше мы с этим ящиком в два счета управлялись.
— Очень просто, товарищ старшина, — ответил инженер-лейтенант. — Я приказал увеличить давление воды. Немного. Всего на половину атмосферы.
Неизвестный молчал
Летчики
Сейчас неизвестный, уже без маски и гидрокомбинезона, стоял перед командиром базы. Капитан 1 ранга Створов пытливо рассматривал рослого парня в сером шерстяном свитере, плотно облегавшем его крепкое тело. Уже час длился допрос. Собравшиеся в кабинете офицеры, напрягая память, подбирали слова на языках, которые они когда-то изучали: английском, немецком, французском. Пустили в ход разговорники, имевшиеся в штабе. Заглядывая в них, задавали вопросы на финском, шведском, даже итальянском и испанском языках. Тщетно. Незнакомец молчал. Лицо его было непроницаемо, словно высеченное из камня. Серые глаза под насупленными бровями уставились в одну точку, и только искорки, временами вспыхивавшие в них, доказывали, что человек живет, думает.
Упрямство задержанного выводило из себя. Створов и уговаривал и грозил. Доходило даже до стука кулаком по столу. Но водолаз так и не проронил ни слова.
Может, он немой? Вызвали врача. Тот осмотрел его и признал совершенно нормальным человеком.
— Ничего, — сказал Створов, прерывая допрос. — Заговорит еще. Уведите, — приказал он своему адъютанту, — и обеспечьте надежную охрану.
Два матроса повели задержанного на гауптвахту. Один из них, Сонюшкин, балагур и непоседа, всю дорогу ахал и ворчал:
— Тоже мне допрашивали. Разве так с эдакими типами разговаривать надо? Ни слова из него не вытянули. — Он подтолкнул своего товарища локтем — Знаешь что, я вот сейчас разок угощу его по шее, у него сразу стопор с языка спадет. Смотри…
Сонюшкин замахнулся. Напарник хотел остановить его, но его предупредил сам арестованный. Великан в свитере повернулся к щуплому Сонюшкину, поднес к его веснушчатому носу огромный кулак.
— Но, но, — опешил матрос и невольно попятился.
На гауптвахте водолаза покормили. Ел он с аппетитом. Сонюшкин, наблюдая за ним, сделал глубокомысленный вывод:
— Силен, чертяга. И этому его обучили: рубает по-нашенски.
К вечеру задержанного вновь повели на допрос. Теперь Сонюшкин не спускал с него глаз. Чувствовалось, что он всерьез побаивается загадочного незнакомца. Кто знает, может, матерый шпион или диверсант. С таким ухо держи востро!
До штаба было уже совсем близко, когда произошел случай, после которого Сонюшкин долго не мог опомниться. Задержанный, спокойно шагавший между своими конвоирами, вдруг со всех ног ринулся на мостовую.
— Стой! — гаркнул Сонюшкин, вскидывая автомат. — Стой, стрелять буду!
Арестованный не обращал внимания на его крики. Он подлетел к малышу, семенившему по асфальту, схватил его и побежал
Сонюшкин переглянулся с товарищем, потянулся рукой к бескозырке и сдвинул ее еще ниже на лоб.
Допрос снова ничего не дал. Задержанный со скучающим видом стоял перед Створовым. Ни один мускул не шевельнулся на окаменевшем лице.
Ночью Сонюшкин не отходил от дверей камеры. То и дело заглядывал в глазок. Арестованный лежал на жесткой койке, вставал, ходил, вновь ложился, но так и не спал ни минуты.
Прошло двое суток. За все это время никто не слышал голоса странного незнакомца.
Командир базы не находил себе места. В район моря, где был обнаружен водолаз, послали противолодочные корабли и тральщики. Тщательно осматривалась акватория порта. Во все концы полетели тревожные донесения и запросы. Но загадку появления таинственного гостя так и не удавалось решить.
— Ну и птица попалась, — вздохнул Створов, когда очередной допрос, наверное уже десятый по счету, не дал результатов. — Что же нам делать с ним? — спросил он начальника политотдела. — Ведь это же кремень, а не человек.
— Да, — согласился тот. — Вы знаете, о чем я подумал… Страшно будет воевать с противником, если у него окажутся такие люди.
Незнакомец, осунувшийся, побледневший, продолжал молча стоять как изваяние. В эту минуту в кабинет вошел капитан-лейтенант Михайлов, командир подводной лодки, утром прибывшей в базу. При виде его что-то дрогнуло в лице арестанта, в усталых глазах мелькнул живой огонек и тотчас же погас.
— Уведите! — сердито махнул рукой Створов. Конвойные вывели арестанта из кабинета.
Створов и Михайлов остались вдвоем.
— Вот третьи сутки бьюсь с этим истуканом, — пожаловался командир базы. — Ничего не помогает. А вы, Николай Николаевич, по какому делу в наши края пожаловали?
Командир лодки улыбнулся, расправляя складку на брюках. Посмотрел на Створова.
— Получил я вашу радиограмму о неизвестном водолазе. Вот и решил взглянуть на него.
— А почему он вас так интересует?
— Видите ли, я потерял одного своего матроса. Во время учения. Пробирались мы мимо вас к вашему соседу — он тоже нашим «противником» был. Но по пути неисправность обнаружилась: заело кормовые горизонтальные рули. Пришлось всплыть и матроса послать ремонтировать. Снарядился он как следует и забрался в надстройку. А тут самолет показался. Мечусь я на мостике: что делать? Оставаться на поверхности — самолет обнаружит лодку и все пропало. Идти на погружение — а что будет с матросом? Наконец решился: крикнул я матросу, чтобы он выбирался из надстройки. Предупредил, что мы погрузимся, а потом подберем его. Так и сделали. Ушли под воду вовремя, и самолет нас не заметил. Но матроса найти не удалось. Появились корабли, вертолет все время кружил над самой головой. Одним словом, остался матрос. Вообще-то я знал, что он не пропадет. Парень ловкий, сообразительный. Ведь рули-то он все-таки исправил, действовали они теперь отлично. Времени мне оставалось в обрез. Поэтому я направился в назначенный район. Задачу мы выполнили.