Лагери смерти в СССР
Шрифт:
Комроты ушел к себе и ожидает, когда ему скажут, что «строй готов», чтобы притти и поздороваться с прибывшей ротой. Тем временем командиры взводов подготовляют партию к его приходу.
— Ррравняйсь! Чище равняйсь! Ты что там патлатый водолаз, выпучил свое брюхо? Думаешь, что приехал в Соловки Богу молиться?.. Смотри, я подберу тебе брюхо дрыном (палкой)! Справа, по порядку номеров, рассчитайсь!
— Первый! второй! третий! четвертый! пятый!… быстро и отчетливо рассчитываются заключенные.
— Отставить! На военной службе не были! Я вас научу рассчитываться!…
— Первый! второй! третий! четвертый! пятый!…
— Отставить! Рассчитываться так, чтобы стекла в окнах дребезжали, чтобы на Соловках было слышно. Партия, слушай мою команду: справа, по порядку номеров, рассчитайсь!…
— Первый! второй! третий! четвертый!…
— Отставить! Ах, шакалы… Всю ночь будете у меня рассчитываться. Ну — ка, патлатые водолазы, — обращается помкомроты к священникам, — что попрятались в задних рядах?! Вылетай пулей в переднюю шеренгу!
Старики — священники торопливо проталкиваются вперед.
— Сколько лет пел аллилуйя? обращается к кому — нибудь из них помкомроты.
— Я… я… гражданин начальник, — а у самого судорожно подергиваются губы, — я, гражданин начальник, 25 лет был священником.
— 25 лет пел аллилуйя! Значит хорошо будешь рассчитываться! Партия, слушай мою команду: Справа, по порядку номеров, рассчитайсь!
Удовлетворившись, наконец, рассчетом, помком переходит на «здра». «Здра» отвечают в красной армии красноармейцы на приветствие своих начальников. «Здра» говорят два раза в день — на утренней и вечерней поверках, все заключенные СЛОНа.
— На приветствие отвечать всем, как один — предупреждает помкомроты.
— Здравствуйте, пересыльная рота!
— Здрра! — что есть силы отвечают заключенные. В окнах дребезжат стекла.
— Не слышу! Здравствуйте, пересыльная рота!
— Здрррррра!
— Отвечать так, чтобы шапки с голов слетали! Здравствуйте, пересыльная рота! — Здррраааа!
— Не слышу! Отвечать всем, как один. Если я замечу, что кто-нибудь не будет отвечать-берегись, дрыновать буду!… Знаете, что такое «дрыновка»
Все молчат.
— Не знаете, так скоро узнаете. Здравствуйте, пересыльная рота!
— Здррррррраааа!
— Хорошо, но еще не совсем хорошо. Отвечать так, чтобы в Соловках колокола гудели-Чтобы в Ленинграде было слышно! Здравствуйте, пересыльная рота!
— Здррраа! как раскат грома, раздается ответное приветствие.
Помкомроты посылает сказать командиру, что партия готова.
Вот идет и сам командир роты. Он низко надвинул евою шапку и остро блестит из под нее глазами. Дневальный караулит у двери, чтобы не прозевать его прихода. Вот комроты на пороге барака. Помкомроты набрал полные легкие воздуха я орет:
— Пересыльная рота, смирно! равнение на середину!
— Здравствуйте пе-ре-сыль-ная рота! — здоровается комроты.
— Здрррааа…! с дребезжанием оконных стекол отвечают прибывшие.
Беда той партии, которая почему-либо ответит командиру роты без дребезжания оконных стекол. — «Товарищ помощник, вы еще не научили заключенных отвечать на приветствие командира роты, как следует»,
Если случалось, что к вновь прибывшей приходил кемьперпунктовский лагерный староста Курилко, тогда совсем беда. Этот совсем психически больной тип по 3–4 часа муштровал заключенных, поворачивая «направо, налево», опять «направо» и «налево» и кругом; по 500–600 раз заставлял отвечать «здра», двадцать раз повторял: Это вам не Бутырская тюрьма. Это вам не Таганка, а это четыре огненные буквы: «О…. Г…. П…. У….»; говорил, что научит ходить «вокруг столба прямо», отвечать так, «чтобы В Соловках колокола гудели», чтобы в «Ленинграде было слышно», «чтобы шапки с голов летели» Все это собственные выражения Курилки, он первый стал их употреблять. Командиры рот, их помощники и комвзводы переняли их от изобретателя. Кто только не знает в СЛОНе Курилку! У кого не становятся дыбом волосы, когда он услышит секретнейшее сообщение: — «Курилко идет». — Что, шакал, ты еще жив? — спрашивает обычно Курилко какого — нибудь встретившегося заключенного?
— «Так точно, жив». — «Десять лет ты, брат, прожил лишнего», скажет, сверкнув зверинными глазами Курилко и пойдет дальше.
— Заключенные! отдает распоряжение помкомроты, когда командир роты ушел к себе на отдых, — вылетайте по одному, пулей! — за своими вещами.
— «Влетай пулей на нары!» кричат комвзводы идущим со двора с вещами.
— «Гражданин начальник, на нарах уже места нет, там уже повернуться нельзя. Куда прикажете поместиться?»
— «Лезь под нары!»
— «Там, гражданин начальник, ничего не видно, да и вода там везде».
— А… К теще в гости приехал, что ли?
Влетай!…
Претендующий на сухое место, получив удар, влетает под нары. Там он сидит, пока не услышит новую команду и думает о том, что его еще ожидает впереди. А впереди, читатель, у него длинный, тяжелый и до жути страшный путь. Быть может он вспоминает мать, отца, детишек свой дом, родную деревню, свою, пусть теперь, закрытую, но такую памятную и сердцу близкую церковь. Возможно, он надеется ее снова увидеть. Если надеется, он глупец: из СЛОНа он к родным местам и липам не возвратится.
Врачебный осмотр.«Вылетай пулей из барака!» Кричат минут через двадцать — тридцать ком взводы притихшим заключенным. Все стремглав бегут на двор и без команды, сами знают обязанность встроятся по четверкам.
— Чище разберись в четверках! опять орут комвзводы. Первая четверка, три шага вперед, марш! Вторая! Третья! Четвертая!
Это новая поверка. После нее 200–300 человек ведут на освидетельствование. Пока врач осматривает одного, остальные стоят на дворе и, если это зимою, на сорокаградусном морозе лязгают зубами, как голодные собаки. А комвзводы то и дело орут: «Чище держать равнение в четверках»! «Руки держать по швам»! «Не разговаривать»!