Лагерный пахан
Шрифт:
Сумарь вернулся с чистым бельем, хотел застелить Трофиму постель, но тот не позволил. Ему подельники нужны, а не шныри…
Леньчик наварил картошки, открыл банку соленых огурцов, пацаны нарезали сала, буженины, выставили на стол холодную, сразу же запотевшую в тепле бутылку водки. Трофим захмелел от одной только обстановки. Братва вокруг, поляна ломится от еды и питья, музыка в старом черно-белом телевизоре играет, огонь в печи трещит. И в горнице тепло, и на душе. А вокруг свобода. Ни ментов нет с дубинами,
– Я вот что думаю… – Мигунок вопросительно глянул на Трофима, ожидая разрешения продолжить свою мысль.
Трофим согласно кивнул. Червячка заморили, водочкой его слегка залили, можно и о делах поговорить.
– Надо бы нам рыночек наш прижать, – осторожно, без фанфаронского пафоса продолжил Лешка. – Медяка мы опустили, если надо будет, и Делапута прижмем. С таким паханом, как у нас, мы любого уроем!
– Надо будет, и Делапута уроем, – неопределенно пожал плечами Трофим. – А нам это надо?
– Да на этой балочке такие денежки крутятся, что нам и не снилось… Ты у матушки своей не спрашивал, сколько она лавья Медяку отстегивает? – резонно спросил Мигунок.
Трофим задумался… Не сообразил он задать матери такой вопрос. А ведь надо было бы спросить… Но сама же она не жаловалась. Значит, не все так уж и плохо. А может, она нарочно не затрагивала эту тему, чтобы он не стал выяснять отношения с рыночной братвой – дабы не нарваться на неприятности…
– Все равно, сколько она там раньше отстегивала. Зато сейчас отстегивать не будет, – сказал он. – Медяка мы, считай, опустили, после такой лажи никто не станет его держать за центрового…
– Делапут другого поставит, и все равно шерсть стричь будет. А он глубоко стрижет, мы видели – знаем. С матушки твоей конкретно стружку снимает…
– Скорее всего так и есть, – кивнул Трофим.
– А кто он такой, чтобы слам снимать? Он же не блатной, на зоне не мотал. Какие у него понятия? По каким понятиям он с людей стрижет?..
Трофим снова задумался… Как ни крути, а Лешка прав. Делапут потому и Делапут, что ничего из себя не представляет. Набрал рэкетирскую кодлу из мордоворотов, поставил под себя весь город и жирует, как паук на паутине. Хотя прав на то не имеет. Фраер он дешевый, с него самого снимать надо…
– И что ты хочешь? – брюзгливо спросил Трофим. – Рынок под себя взять?
– А почему бы и нет! Мы уже Медяка сделали… Ты его сделал…
– Не менжуйся, правильно ты сказал, мы его сделали, – приободрил его Трофим. – Без вас не было бы форсу… Медяка мы сделали, да. Но балочка от этого нашей не стала. Чтобы рынок под себя взять, надо Делапута на правилку ставить. А это не наш размах. Можно дров наломать, а лес так и останется стоять…
– Да почему не наш размах? Надо будет, я с десяток пацанов толковых подгоню… Стрелу Делапуту забьем…
– На стрелу с волынами ездят…
– Будут
– И что ты пробил? – Трофим настороженно глянул на Мигунка.
Похоже, идея подмять под себя рынок, а с ним и весь город, родилась не с бухты-барахты. Судя по всему, пацан давно об этом думал, но за дело не брался, потому как мощи не хватало. Но тут появился Трофим, и Лешка быстрехонько воспользовался закрутившейся вокруг него каруселью – сам на нее запрыгнул и пацанов своих подсадил. Трофим – положенец, у него воровской авторитет, выход на больших людей, в принципе, он мог бы поднять волну, которая смыла бы Делапута.
– Да так, есть тут склад один, ну, вояки его держат. Охраняется не очень, шиферину с крыши снимем, влепим скачок – и все дела… Будут стволы, сколько надо, столько и будет…
– И дальше что? – нехорошо усмехнулся Трофим.
– Так это, говорю же, стрелу Делапуту забьем.
– И что мы ему предъявим?..
– Ну, он же не вор… – замялся Мигунок. – А если не вор, значит, не может за городом смотреть…
– Так он и не смотрит за городом, он на бабки его ставит.
– Ну, и это нельзя.
– Я совсем недавно откинулся, так и то знаю, что за дела вокруг. Такими делапутами сейчас вся Москва забита, раньше они там кооператоров доили, сейчас коммерсантов. И, типа, все по понятиям… Времена нынче другие, и то, что Делапут не нашей масти, это не предъява… Что-то другое нужно.
– Что?
– Наезд нужен крутой. По беспределу. С его стороны…
– А если он так наедет, что костей не соберешь?
Трофим замолчал. Все это пустой разговор, вилами по воде. Но Мигунок продолжал мутить.
– Самим на него наехать нужно. Кто первый ударит, тот и победит!
– И наедем. И победим. А дальше что? – сычом посмотрел на него Трофим.
– Как что? Рынок под себя поставим! Всех коммерсантов городских данью обложим. Как короли жить будем…
– Тебе это надо?
– Ну да!
– А мне – нет. Я вор, дела бандитские меня не колышут.
Трофим надеялся, что Лешка заткнется, но у этого пройдохи на все имелся ответ.
– Так это, я могу за бандита! А ты за вора оставайся. Смотреть за городом будешь. Ну, за нами, – он обвел взглядом своих пацанов. – И за воровской общиной…
– За общиной Черёма смотрит.
– Так его подвинуть можно.
– Ты как беспредельщик говоришь… – посмурнел Трофим. – Не ты Черёму ставил, не тебе его двигать…
– Да я чо? Я ничо! – смутился Лешка. Но обороты не сбавил. – Пусть Черёма за общиной смотрит. А ты за нами смотреть будешь. Мы на воровской общак столько отстегивать будем, что Черёме и не снилось… Тебе отстегивать будем, а ты уже дальше там, наверх… И в городе воровская власть, и бабла на общак валом – тебе от бродяг почет и уважение…