Ландскнехт. Победителей не судят

Штейн Алексей

Про само покушение тоже как-то неясно пишут. Вроде как, ворвались заговорщики, перебив охрану (что ж там за охрана такая? Сторожа с деревянными берданками?), на совещание, постреляли князя, и министра какого-то. Да тут, как в голливудском кино, лейтенант дворцовой стражи, бывший сотник Вольных Арвин, геройски встал на защиту князя, отбил нападение, и забаррикадировался в покоях, ожидая подмоги. Жаль, подмога не пришла. Истек князь кровью, пока отстреливался Арвин от врагов, ломившихся в дверь, и сам сотник был тяжело ранен. Чуть-чуть не успели верные князю войска, погиб Вайм, и сотник Арвин тоже вскорости геройски помер. Вот такая печальная история, хоть балладу сочиняй. Князь Велим уже пообещал поставить в Альмаре конную статую сотника Арвина, спасающего его брата от врагов. Не очень понятно, как сотник на коне спасал князя от пуль... ну да, князьям виднее. Кстати про главного злодея, главу Палаты Верности Марра тоже в газетах разночтения. В основном пишут, что был смещен, арестован, судим и казнен, еще до приезда князя, Временным Правительством (за сутки-то, и следствие, и суд, и исполнение, ага), в другом месте проскочило - ранен лично сотником Арвином, когда ломился добивать князя, и умер от ран. В остальном князь милостив и никого не убили... но многие сами самоубились, или оказали сопротивление. Ну, дело-то такое. Сходу новый князь подтвердил нерушимость и неделимость в вопросе присоединения Валаша к Рисскому княжеству, однако гарантировал равноправие и единый закон, отсутствие притеснений и контрибуций, и прочие вольности и послабления. Так же обещались реформы и улучшение жизни, ну, это у всех всегда в обещаниях. Правда и металлом проглянуло на предмет того, что врагов все же много, и нельзя терять бдительности,

искоренять и пресекать... но в рамках княжеской законности. Крутые в общем дела завариваются, как бы тут все же, не случилось местной перестройки... Надо посмотреть, каков князь. Больно уж многие говорят - мягок и добр, а это не лучший выбор для правителя. Но, то не моего ума уже дело, конечно.

Довольно скоро вернулись в лагерь те офицеры, которых забрали Верные. Двое ничего, а один без зубов, рука в гипсе, и клок седой в башке. Впрочем, в званиях восстановлены, и компенсации обещаны, хотя, по-моему, этот, помучаный - вряд ли в службу годен уже. Как обычно бывает, статус у репрессированных-реабилитированных резко возрос, теперь они жертвы, и имеют преференции. Мне самую чуть не хватило - кабы уже арестовали, тоже бы имел, а так... Офицеры не ознакомили меня с приказом еще и потому, что старший из Верных только выспрашивал про меня, толком не говоря, вот наши и подумали - а вдруг, наоборот, в ряды вербовать хотят? Такое тоже бывало, причем часто именно мутных и не особо в чинах вытаскивали, карьеристов - а я под эти определения хорошо подходил. На мое счастье, приказ у них на меня был, правда, не прямой насчет ареста - а просто 'приехать разобраться по сигналу'. По доносу, ага. А как же иначе. Некоторые из офицеров, кстати, вид имеют довольно бледный - так думаю, и с теми, кого вернули с застенков гэбни - тоже без дружеского стука не обошлось. Хотя беззубый седоголовый капитан нашамкал, что от него тупо требовали денег, он тоже неплохо пограбить сумел, и о том иные знали. Вот и взалкали злоупотреблявшие властью и княжьим доверием... Поупирайся он еще, уверенно говорил - и приписали бы измену, шпионаж, и все подобное. Живым он, в таком виде, ясное дело, не вышел бы. Такие вот дела. Ясное дело, что нынешний князь добр и мягок, но, думаю, икнутся еще доброхотам эти доносы. Карьеру теперь такой бумажкой утопить - проще, чем чугунной наковальней. Или, наоборот - на крюк посадить, намертво. Что я, собственно, и проделал - переговорив со Шмульке, настращав его, что сдам, как доносчика, если что. Парень и вовсе выпал в уныние, обещался вести себя грамотно, и больше не подставлять. Может, и не врет - на перед опыт будет иметь неудачного ссучивания.

Неопределенность закончилась вскоре, быстро и неотвратимо. Я даже вспомнил барона Вергена - так все похоже было. Князь, не выделываясь, выписал всей роте расторжение контракта с отступными, навесил каждому свежеотчеканеную медаль 'За Валашский Поход', выплатил путевые до Рюгеля, не скупясь - и пожелал доброго, а главное, быстрого пути. Вот так вот. Мне перепало больше - чин лейтенанта, денежная премия, еще один орден 'Рисское Знамя', который получили далеко не все офицеры, и который, между прочим, давал неплохой годовой доход выплатами из казны - и отставка. Без вариантов. Причем суточные с намеком рассчитаны тоже до Рюгеля. Мол, собирай вещи, и вали отсюда, всем спасибо, все свободны. Вот так, пасть куском заткнули, и пинком под сраку. Причем и не спрашивали даже, вариантов никто никаких не предлагал. И ведь - опять половина офицеров завидуют... как же - чин получил, денег дали... А роту расформировали, так что на мое место никто не пошел. Ну а я им за такое отношение и проставился кое-как, без огонька - наостоебенили мне уже их кислые морды. Зато с Ури мы хорошенько отметили мою отставку - он, кстати, тоже получил наконец-то приказ на возвращение. Подумал, и решили идти вместе. Тем более что мои солдатики, пусть и бывшие, выкинули фортель - пришли просить меня побыть им 'маршалом' до Рюгеля - проще говоря, выборным комроты - чтоб порядок был. И даже по гривеннику скинуться обещали. Между прочим - вполне сумма. Согласился.

Вот вскоре мы и двинули. Ури верхом, я на выкупленной шикарной пароконной рессорной бричке, из реквизированных, (из шалости хотел было собрать запрятанный на дне пулемет, да поставить, чисто ж тачанка, но передумал от греха), а солдатня пешком. Правда, выкупили они пару больших палаток и еще за полтинник нагрузили на нашу бричку, вместе с самоварами и прочим полезным на марше. И собаку забрал с собой, раз уж жена сбежала. Ничего, баба на сене - сама не ест, и кобыле легче. Возницей посадил Пола. Это так Шмульке зовут. Парень, оказывается, до армии как раз в такси работал, и вообще подался на войну, чтобы накопить себе на экипаж, и бомбить по лицензии. Накопить толком не удалось, да еще и пять злотых прокукарекал. Подумал, да и предложил ему, по проверенной схеме, взять у меня в аренду вот эту бричку - вполне годная колымага, и людей возить можно, и груз какой аккуратный, ход мягкий, колеса стальные, сносу нет. Паренек подумал, и согласился, осесть он хотел в Рюгеле, не желая возвращаться в Улле, а у меня в Рюгельском банке как раз счет, будет ему просто денежку вносить. Сам я пока не решил, куда деваться, ясно было, что в Риссе мне не рады, а в Валаше оставаться как-то стремно было. В Улле тоже лучше не появляться без нужды. В Свирре сидит Верген, и наверняка не жаждет меня там видеть. Мир становился каким-то тесным, право слово. Решил добраться до Рюгеля, да и прикинуть потом, куда и чего. Денег на несколько месяцев и вовсе безбедного житья должно было хватить точно, даже чисто из выданных на руки наличными вознаграждений.

Двинули мы под теплыми зимними дождиками вдоль степей к югу, по-моему - как раз по тому тракту, на котором я когда-то Кэрра встретил. Только тогда самый разгар лета был, считай - полгода уже прошло, если не больше. И в тот раз мы свернули на восток к предгорью, а сейчас похоже пройдем по краю хребта, по границе Степи. Здесь, как мне объяснили, набирает силу идущая к морю на запад от Рюгеля река Студеная, какую хотел повернуть в верховьях незадачливый князь Орбелий. К сожалению, воспользоваться рекой как транспортным путем - нереально. Речка пусть и полноводная, но неширокая, глубокая и извилистая, с быстрым течением, каменистая и с множеством каменных перекатов и порогов. За отрогами же Южного Хребта Студеная, уже набрав силу, уходила в сторону, на запад, как бы очерчивая границу Союза со Степью, разливаясь перед морем несколькими заросшими лиманами. Собственно, это уже результат человеческой деятельности, ибо по немалая часть воды Студеной все же идет к Рюгелю - от Студеной проложен канал, питающий небольшую речушку Беленькую, текущую с предгорий, делая из невеликого ручейка в районе города серьезный поток, к тому же запруженный дамбой, создающий озеро Разлив... сразу подумалось, что если что - надо там, на берегу, шалашик ставить, дело верное. Разлив, естественно, создан не просто так - энергия воды весьма потребна на производствах. Увы, по каналу тоже нет судоходства, узок он, и неудобен, да и до города там недалеко - так что водой нам путь заказан, придется пешком шагать, ну да, нам чего. А я и вовсе в коляске, аки барин какой, или даже пан атаман Грициан Таврический. В Попандопулы себе принял капитана Ури, которому надоело трястись в седле, и ехали мы, коротая время легким трепом, и под вечер так напопандопуливались припасенными наливками, что с трудом слезали с чортовой брички на землю. Приводить себя в порядок начали, когда перешли границу Союза - новую границу, у самого начала северных предгорий Большого Южного Хребта. Теперь все горы на юге - принадлежат Союзу. Стоят себе свежие столбы пограничные, с эмблемой Союза - перекрещенные пушечные стволы и якоря. Рядом поднятый намертво шлагбаум, и место-обваловка на пару стандартных палаток - но самих палаток нету. Безвиз.

Вот с этого момента и стали приходить в норму, благо откат после всего прошел, нервы подуспокоили, и вообще. Пора нам обратно людьми становиться, Ури и вовсе на службе, а мне надо представительность все же приобрести, неприлично иначе. В общем, когда, однажды под вечер, на горизонте появились дымы, а в темноте отчетливо проступило дальнее зарево крупного города - мы с капитаном вполне соответствовали общепринятым нормам, цивилизованно пробавляясь бутылкой красненького на ужин в день, и не более.

***

Рюгель со стороны суши выглядел не менее солидно, чем с моря. Бастионы его, в отличие от кирпичных в Улле, по большей части сложены, ну, или, по крайней мере, облицованы серым гранитом. Такого камня много в окрестностях, и используют его в строительстве охотно, особенно там, где не требовалось сохранять тепло.

Укрепления здесь, кроме того, не утонули в глубине города, а наоборот вынесены и вполне реально защищают его, по крайней мере - бОльшую часть. Это в целом вполне понятно - тут рядом Степь, да и граница Валаша недалеко была. Ури рассказал, что на западе город прикрывает непроточный Оборонный Канал - ров длиной в несколько километров, глубокий и широкий, с эскарпированными, укрепленными гранитом берегами. Отвесная стена высотой метра два - внизу дно из хаотично набросанных каменных обломков, и глубина до трех метров, двадцать метров воды - и такая же стена. А над ней - бастионы, способные прикрыть огнем как подходы к каналу, так и сам канал простреливать кинжальным огнем. Спусков к воде на всем канале всего по одному с каждого берега, и они прикрыты и вовсе непреодолимо огнем, а мостов - два. Северный и Южный - фактически, это и не мосты, а дамбы, собственно и образующие канал. Одна практически на побережье, вторая отделяет Канал от Разлива. Естественно, хотя дамбы-мосты широкие, едва ли не четырехполосные - там прорваться в город и вовсе нереально. Канал позволяет сосредоточить именно на мостах много сил, малыми силами легко обороняя водную преграду. Наверное, дамбы при очень большой нужде и взорвать можно... Канал так же выполняет функции противопаводкового сооружения - по нему весной и иногда во время осенних дождей сбрасывают излишки воды из Разлива в море. Сам город как бы прикрыт от запада Рюгельского Края этим самым Оборонным Каналом, далее Разливом, и Северным Каналом, а далее и самой Студеной. Оборонный прикрывает самое уязвимое направление - вдоль побережья - километров тридцать до Лиманов, обмелевшего после мелиоративных работ устья Студеной. Когда построили Северный Канал, лет сорок назад, то степняки быстро выяснили - в летние месяцы эти лиманы очень проходимы для конных отрядов. А дальше - один дневной переход... И особо заставами и укреплениями не удержать - очень еще долго меняла Студеная русло в низовьях, заболачивая одни участки, и затопляя другие, а проходимой для легкой кавалерии она стала на протяжении добрых двадцати километров. После же постройки Оборонного Канала - этот путь стал им заказан, Разлив тоже серьезная уже преграда, а идти в обход его уже слишком долго, да и на Северном канале мостов нет, и для форсирования он не особо хорош. Со временем, впрочем, когда установился новый гидрологический режим, наполнился Разлив, и Северный канал перекрыли в самом начале подводной дамбой - все пришло в норму. Спешно построенные укрепления всего один раз серьезно повоевали, навсегда отвадив степняков. Хотя, говорят, еще больше их отвадило то, что с уменьшением водосброса Студеной - степи в низовьях и лиманы стали засаливаться, и вскоре уже поход из Центральной Степи к Рюгелю через побережье стал слишком труден в сухие месяцы - пришлось бы воду тащить на себе многие дни. А в другое время Студеная в основном русле, все так же меняющемся от года в год, порой бывала непроходимой. Вот и прекратились набеги степняков, обративших свое внимание на Валаш. Тогда-то и начал формироваться, при старом валашском князе, бывшем, выходит, куда умнее казненного Орбелия, институт военных казачьих поселений, тех самых Вольных. Поначалу и Союз в этом помогал, только при дураке-Орбелии дружба закончилась. Как бы то ни было - степнякам к Рюгелю путь стал заказан. В итоге город стал расти и за Оборонный, там образовалась малопрестижная часть города, которую презрительно именовали 'За Каналом', а официально - Западная Застава. Селились там, в основном те, у кого деньги были, но не очень много. Город там давал большие участки, отчего Застава была просторной, при том откровенных люмпенов там не наблюдалось - жить там было несколько дороже и более хлопотно, чем на Восточном пригороде. Степняков уже давно можно было не опасаться, хотя иногда банды все же забредали, но малочисленные и больше сие событие служило развлечением местным жителям, собиравшим тут же дружины самообороны и подобной нацгвардии для отстрела ваххабитов - кстати, за вознаграждение. Однако в пустынных прибрежных районах дальше на запад порой высаживались всякие криминальные личности - пираты и контрабандисты. Неширокое приморье, песчаная дюнно-холмистая местность, поросшая невысокими нечастыми сосенками, ни на что в хозяйстве была не годна, потому там никто и не селился, что ловцов удачи вполне устраивало. Собственно, местность к западу от каналов и Разлива была, не считая пригорода, малонаселена, и шарились там, в основном или полувоенные формирования всякие, или прочие весьма мутные пассажиры, из мирных граждан - разве что пастухи, местные ковбои, гоняли там стада всяких копытных. Основное же сельское хозяйство шло по другую сторону канала, на неширокой, но весьма плодородной полоске между морем и предгорьями. По обе стороны Приморского Тракта раскинулись мелиорированные поля, множество ферм и винокурен. Виноград впрочем, тут был мелок и кисел, вино соответственно получалось не лучшего качества - потому пили в Рюгеле в основном портвейн. Либо покупные вина. Зато с мясом и молоком тут было неплохо - именно тот самый отголосок Степи вдоль Студеной подарил городу неплохие заливные пастбища.

Ну а промышленную мощь города создавали заводы. И шахты - шахт в предгорьях было множество, однако, поговаривают, многие уже истощились и едва давали сырье. Потому присоединение до того валашских северных предгорий - огромное подспорье Рюгелю. Хотя они числятся достоянием всего союза, но, по внутренним законам - половина добычи идет тому городу, на территории которого расположен источник сырья. А почти все военные приобретения на рюгельской земле... Заводов же в городе и так хватало - и пара пушечных, и ружейный, и просто тяжелого и среднего машиностроения, и станкостроительный, и судоверфи... Впрочем, вскоре выяснилось из разговоров, что зачастую один завод занимался множеством производств - ну, это, в общем, нормально, например, тот же Путиловский-Кировский завод чего только не строил сразу, и пушки, и трактора, и корабли, и станки... Серьезно зависел город разве что от угля из Ирбе. В предгорьях годе-то имелись очаги добычи, но себестоимость вырубаемого в глубине недр, с постоянной откачкой воды и расходом материалов на крепь и прочее угля, пусть и высшего сорта, не шла ни в какое сравнение с, тоже очень неплохим, Ирбенским углем, добываемым открытым способом, да еще и трудом каторжников.

Пока мы подъезжали к Северной Заставе, примостившейся современными краснокирпичными укреплениями на берегу Разлива - красивого широкого, едва другой берег видать, озера, все рассматривал местность. Очень напоминает окрестности Выборга, первое впечатление не обмануло. Местами серьезные выходы гранитов, кое-где песчаные дюны, небольшие ручейки и речушки, некоторые негодные для хозяйства, засыпанные валунами участки поросли красивым сосняком. Лиственные тут почему-то не растут, хотя гораздо теплее, чем в Валаше. Дерево в Союзе, кстати сказать - тоже огромный дефицит. Вроде бы Союз по результатам войны получал какую-то концессию на вырубку леса в Северном Валаше, но в любом случае с учетом дороги цена на строевой лес немалая будет. Народонаселение, попадавшееся нам по пути, выглядело довольно прилично, не сказать чтоб богато, но - зажиточно. Впрочем, в Улле народ тоже выглядел куда зажиточней, чем в других странах. Подходя совсем к городу, солдатня выстроилась в подобие походной колонны и затянула старинную солдатскую песню, про то, как задолбали командиры впереди, и вьется знамя полковое, в рот его яти, прощай, труба зовет, солдаты - в путь...

На Заставе нас остановил вежливый, но весьма внимательный наряд городской стражи. Сержант, осмотрев войско, сухо заметил, что винтовки военного образца, тем, у кого они имеются - придется продать в казну, кратко просветил всех о законах, даром, что все и так союзные подданные да граждане. Ури тут нас покинул, оставив мне адрес для контактов, ну и вскоре оформили мы все себе временный вид на жительство - всего-то на месяц. Дальше - изволь покинуть город, или плати пошлину. Лишние люди тут не нужны. Впрочем, мне проще - надо лишь добыть из банка свою грамоту на гражданство и 'обналичить' ее в Горисполкоме. И хоть всю жизнь тут живи. Но это потом. А пока - распрощался с солдатами, забравшими свое барахло (сейчас уже вместе с винтовками сдадут в казну палатки, да начнется гудеж), и отправился искать место пристанища на ближайшее время. По совету капитана в город соваться сразу не стал - там цены кусачие, а качество не лучше. Потому выбрали 'гостиничный комплекс', где обычно останавливаются всякие торговые люди, сейчас полупустой - не сезон и война. Цены оттого порадовали, даже Поль, которого я теперь окрестил Бельмондо - ибо даже отдаленно на молодого Бельмондо похож, устроился тут же, хотя и 'в гараже', в номерах для водителей. Прикинул примерно бюджеты, и решил, что пару дней можно порасслабляться, благо, при гостинице имелись, пусть и не шикарные, как в Улле, но все же бани. Поторговавшись для виду, расстался с не столь уж и огромной суммой, из обналиченного еще на Заставе в отделении Солдатского банка, и стремительным домкратом впал в эйфорию.