Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце
Шрифт:
А после победы… Я признаюсь во всем Вере. Но только когда пройдет слушание и мы получим положительное решение суда. В нашу пользу.
Сначала верну фурии кафе, а убить она меня всегда успеет…
– Костя, знаешь… - Вера говорит тихо, мягко, но конец фразы тонет в шуме грома. И на беседку внезапно обрушивается ливень.
– До-ожди-ик! – радостно визжат двойняшки, подскакивая с мест и подбегая к ограждению. Выставляют ладошки, ловят крупные капли. Мгновенно рядом оказывается Вера. Раньше меня подлетает к детям, присматривая за ними.
Спокойно,
– И все-таки непростая твоя «дымовуха», - выдаю с сарказмом.
– Признавайся, Вера, специально ливень вызывала? – и словно в отместку за мои слова несколько холодных капель падают мне на лоб. Недоуменно стираю их.
– Крыша протекает, что ли? – поднимаю голову, ловлю противную струйку, и лицо становится мокрым. Морщусь, сплевываю воду и отскакиваю от этого места.
– Не знаю, за неделю впервые здесь дождь пошел, - смеется Вера.
– Так что это не моя «дымовуха», Константин Юрьевич, а вы с собой непогоду привезли.
Взяв со стола чистое кухонное полотенце, она вплотную приближается ко мне.
– А это природа вас наказала за вредность и язвительность, - бережно вытирает мои влажные щеки, проводит грубой тканью по шее. Заливисто хохочет надо мной и непроизвольно прижимается, согревая своим теплом.
Еще один разряд грома – и дождь заряжает с новой силой. Навес не выдерживает, проявляя все свои слабые места. И теперь потоком воды из образовавшейся щели окатывает нас обоих.
Вера ойкает от неожиданности и утыкается лицом в мою грудь, прячась от прохладных струй. Впивается пальчиками в рубашку, сильнее льнет ко мне в поисках защиты и тепла. Отступаем к краю беседки, ближе к детям.
– Ты права, природа знает, кого наказывать, - со смешком выдыхаю в ее мокрую макушку, а сам крепче обнимаю дрожащее тело.
– Так, марш в дом! – грозно приказываю.
Напоследок слегка мажу губами по спутанным кудрям, которые пахнут бисквитным коржом, щедро пропитанным сиропом. Надеюсь, она не заметила моих безумных, одержимых действий. Это ненормально – обнюхивать няньку. И, тем более, хотеть ее съесть.
Отпустив Веру, притягиваю к себе дочек. Им повезло больше – обе сухие и опрятные. С удивлением изучают нас и не понимают, как нас угораздило намокнуть внутри беседки.
– Надо убрать тут… - Вера растерянно осматривается, но я подгоняю ее жестом.
– Я сам потом все занесу, а ты девочек переоденешь. Да и сама… - окидываю ее беглым взглядом, но и этого хватает, чтобы напрячься.
Невесомая ткань легкого платья промокла до нитки и облепила красивое тело. Обвила грудь, талию, бедра. Как вторая кожа. Каждый изгиб выставила наружу, каждую округлость. Подчеркнула все
Колдунья!
Заставляю себя прекратить пялиться на нее, хоть это и нелегко.
Откашлявшись, поднимаю двойняшек на руки и несу в дом. Проследив, чтобы Вера тоже зашла и не упрямилась, провожаю ее взглядом. И возвращаюсь в беседку. Дождь бодрит и помогает собраться с мыслями, которые то и дело улетают за Верой.
Пытаюсь отвлечься. Кое-как сгребаю остатки ужина и посуду.
Глаза слепит яркий свет фар – и на территорию въезжает машина, которую я подсознательно ждал весь вечер. Принимаю из рук Андрея запечатанный конверт, но никак не могу заставить себя вскрыть его.
Лишь поздним вечером, переодевшись в тесную футболку охранника, потому что вещей с собой не привез, я выхожу на крыльцо.
Ливень утих. На улице лишь немного моросит.
Устраиваюсь на скамейке под навесом. Надеюсь, хотя бы у дома ничего не протекает. А по поводу беседки я сказал Андрею. Поручил найти бригаду и отремонтировать ее, а лучше… выгнать новую, из качественного сруба. Пожалуй, так и поступим. Хоть чем-то отплачу Ярославе Ивановне, которая отказалась брать с меня деньги за аренду.
Концентрируюсь на конверте. Все еще плотно закрытом. Кручу его в руках, подцепляю края, барабаню подушечками по печати.
Трус! Просто слабак!
Внутри то, что может спасти мою размеренную семейную жизнь. Или уничтожить ее навсегда. Потому что Даша не отвяжется. И если по закону я смогу оградить ее от дочек, то зов крови когда-нибудь сыграет свою роль. Именно этого я боюсь до безумия. Невозможно защитить детей от родной матери. Однажды они могут возненавидеть меня за то, что я прятал от них ее. Сложно прикрываться благими намерениями, когда речь идет о родителях.
– Черт бы тебя побрал, тварь!
– рычу, проклиная бывшую.
– Кость, у тебя все в порядке? – проносится над головой, а на плечо ложится почти невесомая женская ладонь. Накрываю ее своей, чтобы убедиться, что Вера мне не мерещится. Она действительно рядом. Настоящая.
– Пока не знаю, - отвечаю честно.
Только сейчас решаюсь разорвать конверт. Прямо при Вере. Когда она рядом, мне становится легче. И я смелее листаю результаты теста, пока тонкие пальчики впиваются в мои напряженные мышцы, а в воздухе витают сладкие ароматы самой вкусной женщины в мире.
С ней по-домашнему уютно. Непривычно спокойно. И тепло.
– Я не в курсе, что это… - лепечет Вера и садится рядом, - но я уверена, что ты со всем справишься.
– Тест ДНК, - на эмоциях выпаливаю все, как есть. – Решил проверить Дашу на материнство.
– Неожиданно, - ошеломленно выпаливает она. И умолкает. Только дышит шумно. Но главное – остается со мной. И это придает мне сил.
Открываю последнюю страницу. С заключением. Пробегаю глазами, ищу проклятые проценты. Судьбоносные, мать их!