Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце
Шрифт:
Глава 35
«Ближе к ночи», обещанное Костей, слишком затянулось. Самое время усомниться в том, приедет ли он вообще. Но Воскресенский всегда выполняет свои обещания, и сегодня на суде в очередной раз доказал это.
Если он задерживается специально, в надежде, что я не дождусь, то у меня для него неприятный сюрприз. Потому что даже после нескольких утомительных часов купания и укладывания малышек, с песнями, разговорами и сказками, я сама так и не смогла уснуть. Сердце мечется в груди, как раненый зверь в клетке, голова взрывается от мыслей, а по
Кутаюсь в плед, забираясь с ногами на твердую скамейку у дома. Оставляю кружку с остывшим чаем на ее противоположном краю, а сама забиваюсь в угол. Подтягиваю колени к груди и устремляю взгляд в ночное небо. Пытаюсь определить, который час, а может, втайне надеюсь поймать сорвавшуюся звезду и успеть загадать желание. Одно на всех….
– Глупости, - шепчу себе под нос, удивляясь, когда успела стать такой сентиментальной.
Машинально взметаю ладонь к лицу, прикрываясь от яркого света фар. С прищуром наблюдаю, как во двор въезжает черный автомобиль. Медленно и бесшумно пересекает территорию, аккуратно паркуется за домом, чтобы не потревожить его обитателей. Слабый писк сигнализации мгновенно обрывается. В повисшей тишине слышится лишь шорох шагов по гравию.
Окутанная сумраком фигура уверенно и стремительно движется крыльцу, пролетает мимо темного угла, где я притаилась, заносит ладонь над ручкой двери.
И застывает…
– Ждала, - Костя не спрашивает, а выносит вердикт. В хрипловатом голосе прослеживаются виновато-довольные нотки.
– Собирался избежать разговора? – отвечаю с вызовом и сажусь ровнее, опуская ноги. Плед сползает с плеч, и я позволяю ему упасть на скамейку. Мне больше не холодно.
Повернув только голову, Костя смотрит на меня так, будто ставит диагноз.
Неизлечимо больна. Им…
– Моя бы воля, я бы лично увез бы тебя из зала суда, а не отпускал бы скрепя сердце с засранцем Славиным, - чеканит строго и отчетливо, а каждое слово сопровождается стуком его подошв об пол, пока он подходит ко мне.
– Но, к сожалению, я не мог. Да и оставались некоторые дела в городе…
Останавливается в метре от меня, смотрит сверху вниз, темной скалой нависая надо мной.
– Тоже секретные, о которых глупым истеричным бабам знать необязательно? – касаюсь босыми ступнями сырого, безжизненного бетона и импульсивно поджимаю пальчики. Наощупь пытаюсь найти небрежно сброшенные босоножки.
– Да, ты права, с бабами я бы на такие серьезные темы никогда не разговаривал, - оставив портфель на скамейке, Костя невозмутимо опускается передо мной на корточки.
– Но с тобой все иначе, поэтому скажу... Я был в клинике. Узнавал по поводу лапочек, - протягивает руку под скамейку, нащупывает обувь и двигает ее к моим ногам. Касается левой ступни, проводит пальцами по лодыжке, запуская волну импульсов под кожу.
– Все-таки прислушался ко мне и решил найти их мать? – спрашиваю как можно ровнее и спокойнее, но голос сипнет и срывается. То ли от жара ладоней, по-хозяйски блуждающим по моим ногам, надевая босоножки. То ли от осознания того, что теперь у малышек появится настоящая мама, а у меня – серьезная конкурентка. Точнее, я им вообще буду не нужна.
– Уже нашел… - застегнув нехитрые ремешки на лодыжках, Костя задерживается буквально на доли секунды, но потом убирает руки. Оставляет меня наедине с внезапно накатившим пронизывающим холодом.
– Признаешься ей? – не узнаю собственного голоса. Тяжело сглатываю в ожидании его решающего слова. Я на суде так не переживала, как сейчас! Будто от этого зависит моя судьба.
– Сложно сказать. Я не знаю, как…
Костя поднимает на меня усталый взгляд. На дне темных зрачков – растерянность и не озвученный вопрос. Словно он ждет моего совета. Молчит, сидя у моих ног, как преданный пес, и уронив руку на колено.
– Как есть, - пожимаю плечами и только сейчас обращаю внимание на сбитые костяшки. – А это что? – перехватываю его ладонь, подношу тыльной стороной к тусклому свету.
– Да так, провел неформальную встречу без галстуков со своим клиентом Пономаревым, - усмехнувшись, забирает руку, не давая мне возможности осмотреть ссадины, и рывком поднимается, оттряхивая брюки.
– Отправил Женю в реанимацию? – недовольно отчитываю его.
– Или сразу в морг?
– Хотелось бы, но нет, - отходит к деревянному ограждению и опирается плечом о столб.
– Всего лишь немного ринопластики. Ему не помешает, а то от лжи нос, как у Пиноккио.
– Дурак, у тебя будут проблемы, - укоризненно шепчу, массируя ноющие виски.
– Он решил, что я сорвался и отомстил за свою поруганную репутацию. Еще и сам извинился, - отмахивается так легко, будто ничего не произошло. Но напрягается, когда задает терзающий его вопрос: - Ты готова вынести мне приговор?
– Даже не попытаешься оправдаться? – встаю, чтобы быть с ним на одном уровне.
– Взять последнее слово? – наступаю, сокращая расстояние между нами. Изучаю настороженное лицо, считываю каждый проблеск эмоций, впитываю его противоречивые чувства.
Еще шаг - и оказываюсь к нему вплотную.
– Ты лично все видела и слышала, Вера, и достаточно умна, чтобы разобраться, что произошло. Так что я весь в твоем распоряжении, - он демонстративно разводит руками, открываясь и показывая себя во всей красе, мол, принимай или добей. – Вот такой, как есть. Делай со мной, что пожелаешь.
– Не знаю, Костя, - признаюсь честно, качая головой.
– С одной стороны, хочется обнять тебя за спасенное кафе, а с другой – дать по твоей ехидной морде за ложь, - выдаю непривычно грубо, но не могу больше держать эмоции в узде.
Его густые брови ползут вверх от удивления, лоб покрывается морщинками, а уголки губ нервно дергаются.
– Ни в чем себе не отказывай, - нагло ухмыляется Костя, пряча под показной бравадой свой страх.
– Морда стерпит.
– Почему сразу не сказал, что это ты – адвокат моего бывшего мужа? – озвучиваю свои обиды и сама же злюсь.
– Что ты нас разводил, - не выдержав, тычу пальцем в его стальную грудь, но он ловит мою руку и заключает в крепкий капкан.
– Ты забрал у меня кафе…