Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце
Шрифт:
– Я хотел лично разобраться в этом деле – и все исправить, - резко перебивает меня, распаляясь. Говорит таким строгим тоном, будто я несправедлива к нему.
– Не признался, так как элементарно боялся, что ты помешаешь мне своей гордостью. Откажешься от помощи, потому что не захочешь ничего общего иметь с «жуликом и говнюком».
Каждая фраза звучит все громче. Хлестко бьет по мне, как оплеуха. А моя рука горит в его жесткой хватке, которую он не ослабляет ни на секунду. Разомкнув губы, я ни слова не могу вставить поперек. Костя четко дает понять, что сейчас его очередь выступать. А второй стороне лучше
– И что скажешь? Разве я был не прав? Ты бы скорее с голой задницей осталась, чем согласилась бы работать с тем, кого заочно ненавидела и обвиняла во всех грехах. Сожалею ли я? Нет, я убежден, что все сделал правильно. Результат меня более чем устраивает. И я не собираюсь извиняться за то, что помог тебе, рискнув всем. На хрен! – летит мне в лицо вместе с яростным, горячим дыханием, которое соединяется с моим, не менее жарким и гневным.
Выдергиваю запястье из его плена. И не понимаю, как моя ладонь, взлетев вверх, вдруг опускается на грубую, шершавую щеку, с характерным хлопком мажет по щетине – и сжимается в кулак. Эта пощечина отрезвляет нас обоих.
Некоторое время мы просто стоим, не двигаясь, и пристально смотрим друг другу в глаза. Дышим тяжело и шумно, сгораем дотла и восстаем из пепла, но стойко выдерживаем нашу зрительную схватку. Среди лидеров не бывает побежденных. И в этом наша проблема.
– Прости, - отступаю первая, одним тихим словом погасив разгоревшийся между нами пожар.
– Заслужил, - хмыкает Костя, тоже капитулируя, и скептически кривится, почесывая пострадавшую щеку. Будто не верит, что я его ударила. Для меня это тоже дикость. – Ну что, тебе стало легче? – уточняет теплым, добрым шепотом. Непривычно слышать такой тон после его хамства и криков.
Воскресенского будто подменили, как по щелчку пальцев. Точнее, по взмаху руки. Моей руки. Черт! Неловко получилось.
– Не стало. Ни капли, - прячу горящую ладонь за спину.
– Попробуем другой вариант? – улыбнувшись, он намекает на объятия в благодарность за кафе.
В ответ я нервно смеюсь. Сквозь проступившие слезы, что, на спрашивая разрешения, прокладывают тонкие дорожки по моим щекам.
– Сумасшедший день выдался, - выдыхаю с обреченным стоном. И опускаю влажные ресницы, прикрывая глаза. Не осталось сил ругаться и сопротивляться. Поэтому мое ослабленное, безвольное тело легко оказывается в мощных мужских руках.
– Ну, тише, не время расклеиваться, - нашептывает Костя мне в макушку, пока я прижимаюсь щекой к его груди, вслушиваясь в хаотичное биение сердца.
– Еще повоюем, - он гладит меня по спине, усмиряя, как дикую кошку.
– Друг с другом? – парирую я, сдавленно фыркнув, и запрокидываю голову, чтобы видеть его лицо. Чуть сгорбившись, он наклоняется так, что мы соприкасаемся лбами.
– В том числе, - ведет носом по моему, скользит к скуле. Невесомо целует. – Я думал, чокнусь, когда ты в зал суда ворвалась, фурия. Не поверишь, но на твоем грозном личике читался весь не озвученный тобой отборный мат, - смеясь, обдает пламенным дыханием висок, прижимается к нему губами.
– М-м-м, но я держалась, - мычу в свое оправдание и цепляюсь онемевшими руками за массивные плечи, как за спасательный круг. Открываюсь навстречу поцелуям, порывистым, но нежным. Хочу утонуть в них.
Костя совершенно не умеет
– Я видел. Ты умница, - опаляет мое ушко, раздувая волнистые рыжие пряди. Невольно вздрагиваю, сильнее врезаясь пальцами в его железные мышцы. – Однако было чертовки сложно. Мало того, что ты взглядом сжигала меня, как святая инквизиция ведьм, так еще этот урод подбрасывал дровишек в костер, - впивается губами в шею, оставляет след на коже, будто наказывает меня за Женю.
– Я готов был убить его прямо там. Меня останавливал только срок за уголовку. Долго сидеть пришлось бы. Я не мог оставить своих девочек.
Последняя фраза заставляет меня крепче обнять его, хотя я и понимаю, что адресована она исключительно лапочкам. Однако в ней столько нежности и любви, что я не узнаю прежнего Воскресенского. Плавлюсь вместе с ним, на миг представляя себя полноценным членом их семьи.
Забывшись, подаюсь вперед и послушно распахиваю губы, стоит лишь Косте подцепить пальцами и приподнять мой подбородок. Охотно принимаю обрушившийся на меня поцелуй. Отчаянный и жадный. Будто последний перед концом света. Но пока мы не устроили друг другу очередной апокалипсис, я наслаждаюсь каждой секундой тепла и тягучей страсти.
Разум, как всегда, включается не вовремя. Что-то щелкает в мозгу – и я отклоняюсь от разгоряченного мужчины.
– Костя, я сомневаюсь… - начинаю говорить, но он опять затыкает меня поцелуем.
– Меньше думай, рыженькая, - сбивчиво рычит мне в рот и тут же запечатывает его. – Чувствуй, - терзает мои губы, а меня сжимает в объятиях так, что мне остро не хватает кислорода.
Обнаглев, забирается ладонями под майку, устремляется к груди, накрывая полушария и согревая сквозь тонкое белье. Мигом догадываюсь о его намерениях, но не уверена, что это лучший вариант сейчас, когда мы толком не обсудили все, что произошло. Костя будто специально усыпляет мою бдительность. Интриган и искусный манипулятор.
Собравшись с духом, все-таки прерываю поцелуй. Сбрасываю с себя его руки, упираюсь ладонями в бурно вздымающуюся грудь. Пытаюсь остыть. Не хочу, чтобы все повторилось, как тогда на кухне. Сумбурно, на эмоциях и с горьким послевкусием.
– Крепкие отношения не построить на одном физическом влечении, - стучусь, как в закрытую дверь.
– А у нас с тобой даже секс как борьба за сферу влияния. Что говорить о повседневной жизни под одной крышей.
– Так перестань бороться, - поднимает руку к моей щеке, бережно смахивает непослушные кудряшки с лица.
– Сдайся мне?
– Почему не ты? – упрямо вскидываю подбородок.
– А что я, по-твоему, делаю? – издает хриплый смешок, накручивая мой локон на палец.
– Манипулируешь мной и врешь. Я чувствую, что даже сейчас ты мне что-то недоговариваешь. Не зря же отвлекаешь поцелуями, - смело выпаливаю и замечаю, как он меняется в лице и прячет взгляд.
– Возможно, это вовсе не интуиция, а мои обыкновенные тараканы. Я не исключаю своей вины. Мы с тобой оба не умеем доверять.
– Научимся в процессе, - отпускает меня и, убрав руки в карманы брюк, задумчиво поглядывает исподлобья.
– Вера, мы толком и не начинали строить отношения…