Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце
Шрифт:
Несу ее в спальню на первом этаже, бережно укладываю на постель. И открываю окна настежь, чтобы впустить свежий воздух.
Возвращаюсь к Вере и опускаюсь на край кровати. Ощущение, что рыженькая просто устала и мирно спит. Однако непривычная бледность выдает ее истинное состояние. Надо бы привести ее в чувства, но рука не поднимается хлопать по щекам или плескать воду в лицо. Я теперь вообще ее трогать боюсь. Превращаюсь в малодушного труса рядом с ней.
Встряхнув себя мысленно, я беру графин с прикроватной тумбочки, смачиваю платок и почти невесомо провожу им по
Вера делает шумный вдох, тяжело сглатывает, будто в горле пересохло, и я тянусь за стаканом, чтобы наполнить его водой. Боковым зрением наблюдаю, как дрожат ее веки и трепещут ресницы, а затем медленно поднимаются.
– Приехал все-таки, - слабая улыбка трогает обескровленные губы. – Я тебя не дождалась и уснула…
Одной рукой находит мои пальцы, импульсивно сжимая, а вторую – поднимает к лицу, нащупывает платок, неловко сбрасывает его и озадаченно умолкает, потирая виски. В следующую секунду широко распахивает глаза – и возвращается в сложную реальность.
– Дождалась, - напряженно перехватываю ее ладонь. Помогаю сесть, потому что спорить с ней бессмысленно. Единственное, что я могу делать, - подстраховывать и беречь.
– Что правда, а что мне приснилось? – смотрит перед собой и лепечет в пустоту, будто спрашивает сама себя.
Двигаюсь к ней ближе, обнимаю за плечи и наклоняюсь к самому уху.
– Все… правда, - произношу тихо, чтобы свести шок к минимуму, насколько это возможно в нашей ситуации.
– М-м-м, - тянет неоднозначно и поворачивается ко мне лицом. Касаемся носами, обмениваемся взглядами, сплетаемся дыханием. – Я хочу к ним, - Вера дергается, порываясь встать.
– Тш-ш, - шикаю на нее, не выпуская из объятий. – Разбудишь, испугаешь, - убеждаю, перебирая спутанные кудри на ее затылке.
– Ты и так с ними. И всегда будешь, я обещаю, - целую в висок и задерживаюсь, впитывая ее близость.
– Как же так… - причитает, уткнувшись носом мне в щеку. – Четыре года… - нежные ладони скользят вверх по моим плечам и ложатся на шею, будто собираются придушить меня. Но вместо этого Вера крепче меня обнимает в поисках опоры и помощи. Сама не справляется с шоком и волнением.
– Рыженькая, как твое самочувствие? – покачиваю ее в руках, как ребенка, и успокаивающе поглаживаю по спине.
– Может, врача вызвать?
– Нет, это лишнее, - отстраняется, пытаясь совладать с эмоциями и зарыться обратно в свою раковину. – От нервов и усталости давление упало, наверное. Сейчас сделаю себе сладкий крепкий чай – и все пройдет, - выдавливает из себя неестественную улыбку, но с ресниц предательски срывается слеза.
– Я принесу, отдыхай, - аккуратно дотрагиваюсь губами до внутреннего уголка ее глаза, собираю соленую влагу. Покрываю поцелуями лицо, которое возвращает себе здоровый румянец. И, не позволив себе большего, встаю с кровати.
– Костя… - зовет вкрадчиво. – Я могу еще раз взглянуть на тест ДНК? – смотрит на меня с такой мольбой, что и мысли не возникает отказать. Я больше не могу с ней спорить.
Когда я возвращаюсь в спальню с горячим
– Ты выяснил, как это произошло? И кто лишил меня родных дочек?
Оставляю чашку на тумбочке, подальше от возмущенной, вспыльчивой Веры, а сам сажусь на кровать, вполоборота к ней и упершись локтями в бедра. Набираю полные легкие воздуха, ожидая очередной виток тяжелого разговора.
– Надеюсь, ты не подозреваешь меня? – начинаю защищаться от фурии.
– Я сам только узнал.
– Что ты, нет, - неожиданно ее ладонь ложится на мое плечо и ласково ведет вниз. Удивленно смотрю сначала на женскую руку, сжимающую мою, а потом и на саму Веру.
– Я… верю тебе. Несмотря ни на что. Хотя и не понимаю, как ты догадался нас проверить, - хмурит рыжие брови и сползает с подушек, устраиваясь рядом со мной.
– Я сразу обратил внимание, что вы похожи, как будто вас троих на одном копировальном аппарате делали, - усмехнувшись, подцепляю пальцами острый, филигранно выточенный подбородок, ласкаю взглядом россыпь веснушек, вздернутый носик, вертикальные ямочки, которые выступают вместе с ее легкой, смущенной улыбкой.
– Мало ли, совпадение… - морщится, когда я сдуваю непослушную огненную кудряшку с ее лба.
– Я тоже так подумал. А потом ты рассказала об аллергии, а ведь склонность к ней – это тоже наследственное. Тем не менее, я продолжал отгонять от себя неадекватные мысли. До тех пор, пока не пришел результат Даши, а ты не рассказала мне о своей операции, - прерываюсь, чтобы не наговорить лишнего, не обидеть Веру и не настроить опять против себя. Лучше бы солгать, но я выбираю правду: - Что-то царапнуло в твоей истории, и я решил перепроверить.
– Ты говорил, что не будешь вмешиваться без моего ведома, - укоризненно отмечает Вера, но негатива от нее не исходит. Скорее, она воспитывает меня, чем злится по-настоящему.
– Не хотел тебя тревожить понапрасну. Да и ты приняла бы меня за сумасшедшего, если бы я поделился своими предположениями, - рыженькая нагло кивает, соглашаясь со мной, и я смеюсь вместе с ней над нашими ненормальными отношениями, похожими на вечное противостояние. Но этим они и интересны, хоть и взрывоопасны. – В общем, я сделал запрос в клинику и все-таки сунул нос в твои документы.
– Костя, а операция и мое бесплодие?.. – растерянно взмахивает ресницами, ожидая жесткий подвох.
– Операция была действительно необходима и прошла успешно, как и последующая реабилитация. По поводу бесплодия, врачи тоже тебе не лгали, когда говорили об улучшениях. Впрочем, у подонка Пономарева по бумагам тоже все в норме. ЭКО вы и не пытались делать, поэтому сложно сказать, в чем дело. Или элементарная несовместимость, или еще какие-то нюансы. А может, не судьба тебе было от урода рожать, - не выдержав, выплевываю ревниво.