Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов
Шрифт:
— Это ж Кристофер! Кристофер Мзунгу! — сказал кто-то из мужиков постарше. — Он из этой… комиссии мэрской по строительству стены.
— Меня зовут Напряжённая Тетива, — младший муж оскалился белоснежной улыбкой.
Сражение прекратилось.
— Дандан! Это ты! Ты живая! Что с тобой?!
Гао Фу-Шуай бросился к ней, но она демонстративно обошла его стороной и сделала странный жест ручкой, которым обычно гиды указывают на античные развалины:
— Здесь соплеменники могут лицезреть традиционное поле брани местного народца.
Она сделала несколько шагов в мою сторону.
— А здесь мои родственники могут лицезреть моего кандидата в младшие мужья, также называемого женихом, Великолепный Чан, вы его уже видели несколько недель назад.
— Видели недавно несколько недель на-а-за-ад, — повторила зачарованным голосом Огненная Гортань.
— Сейчас мы совершим соитие губами.
Парни, кажется, уже понимали, что происходит что-то странное. Но Серебристая Поросль, то ли понимая, что происходит, то ли просто в порыве своих огненных чувств подошла ко мне, расправила халат, а затем в позе эдакой хищной лягушки запрыгнула на меня, обвив ногами за пояс, руками за шею и смачно, сочно так поцеловала. Всё правильно, в общем, сделала, разве что глаза держала широко открытым, а полагается зажмуривать. По её представлению, видимо, именно так презентуют своего жениха пришедшей в гости родне.
— Да ты… ты… ты больная совсем! Ты совсем сдурела, что ли?! — чуть ли не визжал Гао Фу-Шуай.
— Да они все больные! Валим отсюда! — сказал кто-то, побежав к припаркованному в дальнем конце переулка фургону.
Серебристая Поросль же спрыгнула с меня и закончила экскурсию словами:
— А здесь мои родственники могут лицезреть Гао Фу-Шуай, человека, из-за которого мой сапог стал моим сапогом. Именно его ненавистный батюшка сказал Дандан о том, что она толста, и именно потому она стала себя истязать. Спасибо тебе, Гао Фу-Шуай…
И в этот миг её глаза загорелись красным. Потом она открыла рот и исторгла пламя — в этот раз куда лучше, чем тогда, в сражении с бабулей Хо. Струя огня пролетела метр с лишним и подожгла белоснежную рубаху Гао Фу-Шуай, такого высокого, такого богатого и такого красивого.
Он побежал, заорал, забултыхался, скидывая горящие обрывки одежду на бегу. Серебристая Поросль же подхватила меня за руку, аналогично тому, как держали её мать, и скомандовала:
— А теперь мы пойдём пить чай.
Бабуля Хо и Дзянь наблюдали за всем действом с порога — тут же засуетились, заварили два чайника да хун пао высшей категории, принесли лапши.
Чай был ароматный, лапша нажористая настолько, что у меня даже царапина оставленная ножом сама затянулась. Ничего себе бабуля рассторалась! И, главное, разную наготовила — мне «золотую», а яогаям простую. Дзянь между делом всё же дополнительно подкралась и замазала меня репарирующим биогелем — молча, а сам хитрая, опять что-то задумала, что ли?
В
— Значит, это ты — Серебристая Поросль? Невеста вот этого вот.
— Я! — балерина вздёрнула носик.
— Сян, — протянула руку, поджала губы, крепко пожала хрупкую ладонь.
А в глазах была, скорее, усмешка, чем ревность и разочарование. Затем Натянутая Тетива, сидящий рядом, галантно поцеловал у Сян ладонь. Ух, хмырь! Нет уж, я этого интуриста в свой цветник не пущу.
— Присаживайся, чай вкусный, — предложил я — ну, чтобы максимально усугубить и так уже странную ситуацию.
— Нет, я недавно пила…
Сян пошла наверх. Странная какая-то. Я, конечно, на всякий случай бросил всё и пошёл за ней.
— Ну и как сходила? Что Янсен сказал?
— А не было Янсена! Как чувствовал! Он сначала слинял диски менять в серверах у вокзала, потом на какую-то встречу с инвесторами, а потом к отцу поехал. Ну, меня мамаша его чайком напоила. Про прошлое вспомнили, про батю его, мда. В целом, она неплохой человек. Я как-то даже подуспокоилась.
— Ты и про яогаев спросила? — догадался я.
Сян вздохнула.
— Спросила. Ну, так, обтекаемо, про тебя конкретно не говорила. Ответила, что дело важно. Что дипломатия. Что они, скорее всего, через год свалят отсюда, а мужчина человеческий им бывает нужен для дипломатического ритуала. В общем, похоже, что брак — фиктивный.
— Для ритуала, значит? Осталось донести это невесте, — хмуро сказал я. — Потому что для неё-то всё — по-настоящему.
— Какая-то она совсем мелкая. Не, мне её, конечно, всё ещё прибить хочется, но там одна кожа да кости. Как ребёнка обидеть. Пущай живёт. Только ты с ней не это…
— Не буду! — пообещал я.
Ох, надеюсь, сдержу обещание. А то как-то совсем всё запутанно.
Хорошо хоть Сян не сильно обиделась. У порога её комнаты мы остановилась. Я подошёл ближе, дотронулся до локтя. Мне хотелось закрепить наши чудом не развалившиеся отношения вторым поцелуем.
— Нет, — она дотронулась пальцем до моего рта. — Потом… У нас ещё с Дзянь тут уговор. Так что… потом.
Коротко улыбнулась, даже лукаво как-то, у Дзянь научилась, что ли? И скрылась за дверью.
Оттуда тут же зазвучала какая-то громкая слезливая попса, заставка мелодрамного сериала. Вот же блин.
Ну, а Дзянь, конечно, была тут как тут. И тоже в халатике домашнем…
— Ты что, и с Сян сегодня целовался?! — громким театральным шёпотом спросила она.
— Ну…
— Это же нарушает твои обязательства перед принцессой огненных демонов!
— Обязательства ещё не наступили. Ну и… брак всё равно будет фиктивным, — неуклюже отмазался я.
— Фиктивным? Хм… Ну тогда — это нарушает наш с Сян договор!