Лапти
Шрифт:
— Заплачено за фисташки в двух местах.
— А документы какие?
— Счет есть, а на две тысячи — расписка простая.
— Чья рука писала?
— Закупщика, дяди Тимохи.
Тогда в одну глотку, всем залом:
— Заку-упщика-а!..
Испуганно метнулся закупщик, торопливо вспрыгнул на сцену, к столу ревизионной комиссии. Руки широко развел, будто весь зал галдящий обнять хотел.
— Граждане, какого лешего вы меня путать хотите? Действительно, прикупили мы, как там по
Приказчик Гриша, видимо, совсем не ожидал этого от закупщика и бросился к нему как ошпаренный.
— А ты… чего?
— Ничего я.
— Говорил-то чего, забыл?
— Не я, а ты велел написать фальшивую расписку на две тысячи.
— Ду-рак ты после этого!
К собранию закупщик обернулся, вздохнул сокрушенно:
— Пущай вон граждане рассудят, кто дурак, а кто больно умен.
А по залу неслось уже торжествующе:
— Ага-а-а!..
Приказчик задорным кочетом налетал на закупщика, кричал пронзительно:
— Он, он, граждане, это проделал сам! Моя душа знать ничего не знает! Раз счета есть, расписка есть, мое дело — принять.
Закупщик желваками поиграл, губы высохшие лизнул:
— Будет хвастать-то, будет обезьянничать… Чай, стыдно?..
— Сам ты обезьяна хорошая!
— Обезьяна? — усмехнулся закупщик — Ну, ладно. — И, прищурив глаза, полушепотом ему на ухо, но чтобы слышали все:
— А забыл… привесочки?
— Какие привесочки? — дернулся от него приказчик и побелел.
— Рожь-то где?
— Какая рожь?
— Сколько привесу за осень было на походы?
Приказчик хотел что-то сказать, но вдруг часто-часто заморгал и отвернулся к декорации.
— Ну что, Гриша, видно, песок в глаза попал?
А зал подзадоривал:
— Говори, говори, дядя Тимоха.
Тогда закупщик приостановился и повысил голос:
— Пятьдесят четыре пудика собра-ал! Это — с августа, а раньше сколько было?.. Где она, Гриша, приказчик наш кооперативный? Молчишь? Забыл, видно?
Но приказчик уже пришел в себя. Тряхнул головой и, блестя глазами, стал против закупщика.
— Нет, не забыл, дядя Тимоха, а вот ты, мотри-ка, и впрямь свое забыл.
— Что? — в свою очередь насторожился закупщик.
— А то, что людей хочешь вымазать, а сам чистеньким выйти. Да не удастся тебе, помажем чуть и твою шапку. Скажи-ка, где комиссионны?
— Какие комиссионны? — дрогнул голосом закупщик.
А приказчик — голову выше, мимо него в зал, в собрание, не словами, а плетью:
— С загконторы райсоюза.
— Вре-ошь!
Теперь уже приказчику вопил зал:
—
— Он думает, про него не знают. Как же, прокрадешься! Пущай я пятьдесят целковых должен. Должен, а не прикарманил, корову не купил, а вот ты-то подсчитай свои, сколько их.
— Ври больше… Так тебе и поверили.
— Поверят. Тебе верили, а мне нет?
— Говори-и!.. — топали ногами.
— А сколько пропито?
— Кем? — отступал закупщик от наседающего Гришки.
— Сам скажи, с кем пил.
— Ни с кем я не пил.
— Так-таки не пил, и не врешь?
— Ну да, не пил. Если ты знаешь, скажи — с кем.
— Хоша бы со мной?!
Этого закупщик никак не ожидал.
Только и нашелся крикнуть:
— Э-эх, ты-ы!..
А народ изнемогал от восторга. Ефрем, председатель, орал громче всех:
— Тише-е, ор-рлы! Сейчас начистую выяснится, кто кого? Выкладывай, Гриша, как у попа на исповеди.
Гришка сбросил полушубок с плеч на пол и решительно поплевал на руки:
— Граждане, мне скрывать нечего. Вы нас избираете, вы нас избиваете. Ревизионная комиссия чего, разве она найдет? А у меня сейчас как на духу. Фисташки — чепуха, сами знаете, обсчитали нас, растяп, на две тысячи. Без счета принимали, ну, мы и прикупили, чтобы оплошность прикрыть. Но фисташки — задира, фисташки — кончик. Тяните за него, вытянете сотенку-другую рублей. А где эти сотенки? Кои пропиты, а кои в Тимохиной буренке ревут. Хороша коровка-то, удойная попалась. А пропито много, только покопайте. А не так, спросите дядю Данилу, вестового. У него пили, он и самогон таскал да разные жарехи с яичницей заказывал. Он один больше нашего знает.
— Один ли? — крикнул сам Данила с задних рядов. — Может, еще кто?
Тогда председатель кооператива к приказчику бросился:
— Чего орешь, черт заразный?! Откуда ты взял?
— Оттуда, откуда и ты брал! — бросил ему в лицо Гришка.
— Протранжирил денежки, теперь на других валить вздумал?
— Сам ты главный заводила!
— Нет, это ты глот. Не слушайте его, граждане! — заорал председатель, стирая с лица вдруг крупно выступивший пот.
— Кро-о-о-ой! — безудержно неслось из зала. — Крой, Гришуха!
— Закупщик-то комиссионные по пять копеек с пудика с загконторы огребал. А вывезли мы по наряду три тысячи пудов. Сами вы в подводах были, которые вам за паи засчитывались. Вот и считайте, граждане: по пятачку — три тысячи пятачков! Урожай хороший… А где эти денежки? Вот отчего наша торговля глохнет. Горло у нас широко, карманы в штанах глубоки.
Закупщика будто водой облили.
— Граждане, ежели под суд, так всех под суд. Председателя — первого, потому пили мы вместе.