Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская
Шрифт:
Так он скрывал свою вину за вынужденный отказ Бориса Леонидовича от Нобелевской премии. Ранее Евгений уже распространял ложь о том, что «Ивинская вернулась из первого лагеря осенью 1953 года, и папочка ее уже не любил, а только помогал из благодарности», хотя лучше всех знал, что она была освобождена в начале мая 1953-го, а с конца мая уже жила рядом с Большой дачей в Измалкове, куда ежедневно приходил Борис Леонидович.
Митя рассказал:
— В своих воспоминаниях Зинаида написала, как ей сообщил Асеев о встречах Пастернака с Ольгой в Переделкине. Зинаида тогда «позвонила Евгению, сыну Бориса Леонидовича от первой жены, и просила его поехать к отцу в Переделкино, чтобы прекратить эти свидания» [57] . Евгений срочно поехал к «папочке» с требованием Зинаиды прекратить встречи с Ивинской, но Пастернак, как написала Зинаида Николаевна, его прогнал. Однако ложь о возвращении мамы из лагеря «осенью 1953 года» и наговоры о ее аресте в 1949-м за махинации с гонорарами тиражируются советскими пастернаковедами [58] .
57
Пастернак
58
Даже в объемной и оригинальной биографии «Борис Пастернак» Д. Быкова, которая получила премию «Национальный бестселлер» в 2006 г., повторяются ложные наговоры на Ивинскую. Подробнее об этом — в главе «Как сбылось пророчество Бориса Пастернака».
На одной из встреч в Литературном музее Москвы в Трубниковском, куда я пришел с Аленой Акатовой, поэтессой из Германии, любящей и знающей творчество Пастернака, сотрудник музея говорил: «Я знаю наверняка, что Ивинскую арестовали в 1949 году за махинации в журнале „Огонек“. Об этом много раз писали Евгений Борисович и Лидия Чуковская». На мой вопрос, читал ли он материалы КГБ из дела Ивинской 1949 года, опубликованные в «Литературной газете» в № 11 за 1994 год, господин литератор ответил, что «не помнит такого». А в этой статье приведены следующие сведения:
• текст постановления об аресте Ольги Ивинской «за проявление антисоветских настроений и настроений террористического характера»;
• протоколы допросов Ивинской следователем МГБ Семеновым, на которых ежедневно задавались вопросы о «проанглийских настроениях и изменнических намерениях Пастернака»;
• 29 июля 1950 года Ивинская была осуждена «тройкой» по статье 58–10 части 1 «За антисоветскую деятельность и связь с лицами, подозреваемыми в шпионаже» [59] .
59
В делах НКВД на Пильняка, Мандельштама, Мейерхольда сфабрикованы показания на Пастернака как на «английского шпиона».
Взрыв негодования вызвало у Мити интервью, которое дал Евгений Пастернак американской газете «Панорама» в августе 2000 года перед решающим заседанием Савеловского суда по делу архива Ивинской. В нем Евгений Борисович утверждал, что «папочка никогда бы не поддерживал отношений с Ивинской, если бы ее не закатали в тюрьму».Другая сентенция Евгения Борисовича гласила, что в книге Ивинской «нельзя отличить правду от вранья» [60] .
60
Мною выделены слова Евгения Пастернака, возмутившие Митю.
Митя назвал это интервью развязным и хамским и добавил:
— Как прав был Борис Леонидович, когда назвал Евгения жалким подобием и просил маму никогда не иметь с ним отношений!
Возмущенный содержанием интервью, Митя написал в адрес Евгения Пастернака резкое письмо, сказав мне, что в гневе использовал в письме ряд нелитературных выражений. Я не стану повторять Митины «нелитературные выражения» в своей книге, считаю, что их должен озвучить сам Евгений Борисович.
Я говорил с Митей в химкинском госпитале за два месяца до его кончины — он умер 6 июля 2004 года и похоронен на переделкинском кладбище рядом с мамой. Митя просил меня написать подробно, ни на кого не оглядываясь, о наших беседах с ним и мамой.
Я дал ему слово написать о том, что узнал за многие годы встреч с Ольгой Ивинской, из бесед с ним, с Вадимом, Ириной, Люсей Поповой, Израилем Борисовичем Гутчиным и Соней Богатыревой. Тогда же спросил у Мити, надо ли мне показать рукописи Ирине. Митя решительно заявил:
— Ни в коем случае. Ира такой же миротворец, как и мама. Та все жалела Евгения, оправдывая его предательство по отношению к отцу тем, что делать эти подлости его принуждали власти. Но Ариадна, говоря о семействе Пастернак, приводила маме известную русскую пословицу: таким не делай добра — не получишь зла.
Митя вспомнил, что Ирина уговорила его подписать сомнительное письмо в журнал «Большой Вашингтон», где печаталась моя статья с рассказом Ивинской о завещании Пастернака. Ирина сообщала, что раз завещание не нашли, то и писать об этом не надо. Однако адвокат Косачевский, защищавший Ольгу Ивинскую в 1960-м, написал о том скоротечном заседании суда еще в 1989 году:
Прокурор перебил Ивинскую: у Пастернака оставалось двое сыновей, какая же она наследница? Ответ Ивинской на суде был четким:
— С конца апреля 1960 года Борис Леонидович выслал издателю Фельтринелли распоряжение: «Все следуемые мне гонорары за издания „Доктора Живаго“ и других произведений за рубежом завещаю О. В. Ивинской».
В ходатайстве защиты о вызове в суд и допросе Фельтринелли было отказано [61] .
61
См.: Косачевский В.Послесловие к роману: Из записок адвоката // Москва. 1989. № 10. С. 147.
Карло Фельтринелли в своей книге ясно пишет, что завещание Пастернака похитили советские органы. Прочитав эту
— Письмо о том, что раз завещание не нашли, значит, о нем не следует писать, Ирина в адрес Карло Фельтринелли посылать не стала [62] .
После резкого письма Мити в адрес Евгения Борисовича деятельность последнего в отношении Ивинской приобрела еще более грубые формы, что заставило очень сдержанную Ирину вступиться за честь мамы. В феврале 2004 года она пишет письмо кинорежиссеру Эльдару Рязанову:
62
Моя статья «Тайны архивов Бориса Пастернака», в которой я привел рассказ Ивинской о содержании «завещания Пастернака», печаталась с декабря 1999 г. в журнале «Большой Вашингтон» в США. Ее публикацию организовал И. Б. Гутчин, с 1993 г. живущий в эмиграции в Америке (о нем подробнее написано в главке «И. Б. Гутчин»), После выхода первой части статьи в начале 2000 г. некто посоветовал Ирине написать в редакцию письмо о том, что поскольку завещание Пастернака никто не обнаружил, то и писать об этом не следует. Подписать это странное письмо она уговорила и Митю. А ведь он, как сам рассказал мне уже в 2001 г., тогда, в июне 1960 г., рвался поехать в Грузию на поиски потерянного завещания Пастернака. Ивинская в отчаянии согласилась на это, но совет Ариадны выбросить из головы эту затею его остановил: «Капиташка (так любовно называла его Ариадна Сергеевна — Б. М.) не только ничего там не найдет, но и мы уже не найдем самого Митю».
После просмотра Вашего фильма о Б. Л. Пастернаке «Поговорим о превратностях любви» хочу посетовать на его прискорбные неточности
63
В файле — полужирный — примечание верстальщика.
Это письмо было отправлено Эльдару Рязанову Ириной и Митей 8 февраля 2004 года [64] .
Вскоре Ирина прочла очередную книгу, которую выпустили Евгений Борисович и Елена Владимировна Пастернак [65] . Не в силах сдержать возмущения, она пишет в адрес Евгения многостраничное письмо. Приведу здесь одно из важных положений этого письма.
Я уже не один раз пыталась написать Вам, натыкаясь в печати на разные неприятные выпады в мамин адрес. Но всегда откладывала. <…> Я купила и прочла замечательно интересную книгу, подготовленную Вами: «Письма Пастернака к родителям и сестрам». Она открыла мне много нового с неожиданных сторон — и в характере Бориса Леонидовича, и в распутывании разных ситуаций. <…> Однако когда мы приближаемся к последним годам его жизни, к тому времени, которому и я была свидетельницей, Ваши комментарии и необъективны, и недоброжелательны, и попросту неверны. Это не только мое мнение.
Почему, например, Вы позволяете себе такие подтасовки? На странице 838 книги приводится письмо Бориса Леонидовича
«If the Nobel prize of this year (as sometimes the rumour goes) will be assigned to me, and the necessity or the possibility for me comes to go abroad (all the matter is still absolutely dark to me), I can see no means not to try and not to take with me Olga in the voyage, if the permission only is to be obtained, not to say about to probability of my own travel».
Рядом (на странице 839) приведен перевод письма на русский:
«Если в этом году мне будет присуждена Нобелевская премия (как иногда доходят слухи) и у меня появится необходимость или мне можно будет поехать за границу (все это для меня в полной тени), я не вижу возможности и не стану пытаться брать с собою в путешествие Ольгу, если только я получу разрешение, речь пойдет о возможности лишь моей собственной поездки».
Ведь даже на школьном уровне знаний английского ясно, что смысл перевода противоположен оригиналу! К чему это? И это далеко не один раз.
64
Рассказав мне об этом письме, Митя отметил: «Весь тон и язык письма показывают влияние на Иру французской культуры. Сказывается ее многолетний опыт преподавания славистики в Сорбонне. Но она забывает, что пишет для деятелей из России, где другой менталитет и где важен лишь чистоган».
65
Пастернак Борис.Письма к родителям и сестрам. — М.: НЛО, 2004.