Ларец Душ
Шрифт:
– Она была старуха, кузен. Старики имеют обыкновение умирать. Как я понял, кончина её была тихой и мирной. Тебе-то что за забота? Она уже успела выбросить нас из головы. Какой нам был дальше в ней прок?
– Здесь мы в безопасности, Атре! Были, по крайней мере. Ты же заходишь слишком далеко. И что теперь? — Брадер с омерзением отвернулся. — Не можешь просто взять и отцепиться, верно?
– Ты, видимо, позабыл о том, что такое хорошая жизнь, кузен. О том, как ты и сам когда-то упивался всем этим. Слишком засиделся на своей скудной пайке. У меня
– Брадер, ты его нашёл? — раздался снаружи голос Меррины.
Они услышали приближающиеся по лестнице шаги.
Атре поцокал языком:
– Боже, боже, кузен, и что ты станешь говорить ей на этот раз? Или всё же раскрыть ей нашу маленькую тайну?
Брадер прикрыл глаза и постарался совладать с дыханием:
– Будь ты проклят.
– Брадер, ты тут? — Меррина была уже у самой двери.
– Да, любимая. Я его нашёл. Боюсь, у нас нехорошие новости, — берясь за ручку двери он оглянулся на Атре. — Хотя бы физиономию сделай подобающую!
Атре, нахохлившись, прислонился к стене:
– Ах ты ж, глянь! Разорвал мою любимую рубашку.
Предоставив Атре приводить себя в надлежащий вид, Брадер вышел, чтобы перехватить Меррину. Он полагал, что достаточно научился управлять своим лицом, однако Меррине хватило одного на него взгляда.
Она с ужасом воззрилась на него:
– Опять подрались, вы двое?! — она догнала его и схватила за руку. — И не говори мне, что ничего не случилось, Брадер! Всё только-только начало складываться. Он счастлив. Я думала, что и ты счастлив тоже!
– Тут совсем другое, любимая.
Как же он ненавидел ей лгать!
– Нам только что сообщили, что умерла Леди Килит.
– О нет! — Меррина кинулась к нему в объятья и уткнулась лицом в его плечо. — Бедняжка! Она была так добра к детям, так щедра!
– Да, — Брадер прижал её к себе и поцеловал в макушку. Её горячие слёзы, намочившие его рубашку, не позволили ему выдавить из себя больше: слова, основанные на лжи, застряли в горле.
– Ещё одна смерть нашего патрона, — всхлипнула она ему в грудь.
– Она была уже старой, Меррина, и, потом, она отказала нам в покровительстве.
– Это правда? Почему ты мне ничего не сказал?
– Не хотел тебя волновать.
Меррина вздохнула.
– Она была не так уж стара, Брадер. И, потом, она же не первая. Иногда мне кажется, что это мы приносим несчастье.
– Не будь глупенькой. Люди умирают.
Она тревожно глянула на него:
– Но это же не только сегодня. Меня и раньше слегка настораживало, хоть я и не хотела ничего говорить. Но знаешь, у Атре в глазах иногда бывает такое, словно бы хищный огонёк, и почти всегда после этого мы снова куда-то бежим. Здесь же лучшее из всех мест, где мы когда-либо были!
– Нет никаких поводов для беспокойства,
Он поцеловал Меррину в щёку, затем натянул пару тонких перчаток из чёрной лайки. — Впрочем, тебе не следует забивать этим свою хорошенькую головку. В сём чудесном и богатом океане, под названием Римини, ещё так много золотых рыбок, и я планирую задержаться тут очень и очень надолго.
Прибыв в особняк Килит, Алек, Теро и Серегил застали там уже целую толпу скорбящих и накрытый в приёмной зале поминальный стол с холодными закусками. Даже если сама Килит была мертва, гостеприимство её не умерло. Оглядевшись, Серегил заметил среди присутствующих Эйруал с группкой своих куртизанок, а также Графа Целина и Мальтуза. Убитая горем Исмай, одетая в траур, принимала гостей.
Серегил направился к ней и поцеловал в обе щеки.
– Исмай, скорблю о твоей потере. Спасибо, что дала нам знать.
– Да, конечно, — печально отвечала она. — Она так сильно любила вас обоих.
Она смолкла, промокнув мокрым от слёз и смятым кружевным платком заплаканные глаза. Серегил достал свой платок и вложил ей в ладонь.
– Спасибо. Всё это так неожиданно! Ещё прошлой ночью она мечтала о новой пьесе. Потом сказала, что немного устала. Я и представить себе не могла….
– Думаю, она и сама не могла представить, моя дорогая, — сказал Серегил.
– Мы можем взглянуть на неё? — попросил Алек.
– Я побуду здесь, — сказал им Теро.
Исмай повела Алека с Серегилом наверх по золочёной лестнице в спальню Килит. Леди лежала на кровати, одетая в шитые золотом платье и мягкие туфли, в уборе из золота и рубинов. Волосы, как всегда, были уложены в безупречную причёску, украшенную россыпью шпилек с драгоценными камнями.
– Ты всё сделала так, как её достойно, Исмай, — Серегил подошёл к кровати. — Сегодня Римини утратил часть своего блеска.
Он тронул мирно сложенные на груди руки Килит и склонился, чтобы коснуться губами брови. По щеке Килит покатилась слезинка, так, будто то плакала она, а не он. Приняв предложенный Алеком платок, Серегил аккуратно стёр влажную дорожку с её лица, так чтобы не повредить тщательно наложенного грима.
Они снова спустились вниз и увидели только что прибывшего Герцога Рельтеуса.
– Прекрасная, прекрасная леди, — вздохнул Рельтеус. — Жаль, что не довелось быть знакомым с ней ближе.
– Матушка в скорби, — сказал Селин. — Они были подругами ещё до того, как родился я. Леди Килит всегда находилась рядом, всю мою жизнь, как будто это была ещё одна моя тётушка, — он не выдержал и вытер свои глаза.
В этот момент швейцар впустил Атре. Тот был так богато разодет и увешан драгоценностями, что его запросто было можно принять за дворянина. Губы его были скорбно изогнуты, сам он был бледен и выглядел совершенно несчастным.