Ларец Марии Медичи
Шрифт:
— Погоди, — опять остановил его Люсин.
— Что еще?
— Так ты будешь писать роман или нет?
— Я же сказал тебе, что еще не решил!
— А ты решай, братец, решай поскорее. У тебя ведь конкурент есть. Как бы не опередил…
— Кто же это, интересно? Уж не ты ли?
— Нет, не я… Но писатель, можно сказать, мирового класса.
— Ты это серьезно?
— Вполне. Меня вчера шеф вызывал.
— По этому поводу? Врешь, старик! — Березовский опять поднялся и отряхнул колени. — По глазам вижу, что врешь.
— Чтоб
— Что-то ты больно веселый сегодня? — покачал головой Березовский. — Никогда тебя таким не видал. — И он опять пристально посмотрел на него, пытаясь понять причину столь неровного и непривычного настроения. Возможно, он о чем-то даже догадывался.
— Просто настроение хорошее, Юра. Более ничего… А насчет конкурента — чистая правда. Я сам удивился. Чего-чего, а такого даже не предполагал! Понимаешь, Юр, к расследованию проявлял некоторый интерес один иностранный дипломат. Меня это сперва даже встревожило. Никак не мог понять, что ему нужно. Конечно, он по долгу обязан был справиться о ходе дела. Это так. Но, каюсь, я заподозрил тут нечто большее, чем служебный долг… И не ошибся. Хотя в то же время попал пальцем в небо. Как ты думаешь, кем оказался на самом деле этот дипломат?
— Шпионом?
— Нет. Писателем!
— Мирового класса, — ехидно поддакнул Березовский.
— В том-то и дело! На днях, конечно, по соответствующим каналам, мы уведомили посольство о результатах расследования. И что ты думаешь? Этот консульский чиновник самолично пожаловал к нам и буквально на коленях стал умолять сообщить ему подробности.
— Из этого вы тут же заключили, что он писатель, — Березовский насмешливо хмыкнул. — Да… Нечего сказать! Одно слово: кри-ми-на-ли-сти-ка.
— Ты погодя иронизировать! Нам еще до его прихода это было известно. Он пишет под псевдонимом и выпустил уже шестнадцать книг: «Тайна голубой комнаты», «Агент 47», «Случай в Альпах», «Лисы пустыни», «Правда о Красной руке» и так далее.
— Детективщик?
— Точно. Прославленный автор детективных романов Кэтрин Лонг!
— Кэтрин? Это же женское имя!
— Он взял себе женский псевдоним. Между нами, конечно, их посол терпеть не может детективов и, кажется, даже не подозревает, кого пригрел под своим крылышком.
— Черт возьми! Вот это история!
— Да. Так будешь писать?
— Конечно, буду. Я ведь просто так, дурака валял.
— То-то… Тем более что мой, можно сказать, тебе аванс выдал.
— Как так?
— Очень просто. На униженную просьбу того господина он ответил весьма дипломатично. «Видите ли, — сказал он, — мы, конечно, с удовольствием познакомим вас с обстоятельствами дела. Но несколько позднее. Во-первых, следствие еще не закончено, во-вторых, материалы его будут переданы судебным органам. Кроме того, я уже обещал показать их одному нашему писателю, весьма талантливому, весьма. Ведь вы сами понимаете, об этом много писалось в ваших газетах, и нужно дать, наконец, общественности
— Да, старик! Должен тебе сказать…
— Как ты, наверное, догадываешься, бедняга, узнав о конкуренте, сразу же потерял к этому делу всякий интерес. Мне искренне жаль его: парень он, видимо, неплохой. Но, как говорят французы, се ля ви! Ну ничего, не обеднеет, у него, наверное, масса других сюжетов. К тому же ты напишешь о ларце лучше.
— А ты почем знаешь?
— Что я, Кэтрин Лонг не читал?.. Ну, давай теперь открывай! А то мы все тянем, тянем…
Березовский попытался еще раз повернуть ключик, но тот дошел до упора.
— Подыми крышку, — посоветовал Люсин.
Но крышка не подымалась. Сундук оказался запертым. Впервые, может быть, за сотни лет.
— Вынь ключ.
Березовский потянул к себе жемчужную розочку, и тяжелая крышка с мелодичным, как у музыкальной шкатулки, звуком откинулась, и днище чудесного ларца пошло вверх, стенки наклонились, и весь он как бы вывернулся наизнанку.
Резные украшения оказались внутри, а нижняя доска вызывающе уставилась в потолок всеми четырьмя подшипниками.
— Что это? — хрипло спросил Березовский.
— Волшебный ящик, — пояснил Люсин. — Как в цирке. Видел? — Он подошел к ларцу и незаметно для Березовского надавил какую-то скрытую пружину.
Доска с подшипниками тут же отъехала в сторону. Березовский заглянул внутрь, но там было все так же пусто.
— Ничего нет, — разочарованно сказал он.
— Ничего, — подтвердил Люсин. — Значит, ты все же надеялся?
Березовский кивнул, закусив губу.
— Тогда смотри! — Люсин боком пробрался мимо ларца к сейфу и торжественно распахнул его.
Все было так, как он задумал. За одним только исключением. Ларец Марии Медичи следовало открыть не Березовскому. Но об этом сейчас лучше было не думать. И Люсин продолжал парад, который не удался с первой же минуты.
— Вот! — сказал он, бережно вынимая из сейфа темный обоюдоострый кинжал с крестообразной ручкой. — Смотри!
Березовский, как лунатик, протянул руки и взял кинжал.
— «Aut Caesar, aut nihil», — чуть шевеля губами, прочел он полустертые и заплывшие буквы на рукоятке.
— «Или Цезарь, или никто», — тут же откликнулся Люсин. — «Или быть первым, или ничем»… Девиз Брута!
— «Капитолийская волчица хранит завязку всей игры…» — Березовский присел на краешек раскрытого сундука, так и не подняв лица от лежащего на ладонях кинжала. — Неужели ему тысячи лет?
— Кто знает… — протянул Люсин. — Теперь смотри, что еще там было.
— Значит, ты открывал уже? — несколько запоздало опомнился Березовский.
Люсин ничего не ответил и достал из сейфа почти черный от вековой патины тяжелый серебряный пятиугольник.