«Лав – из» (сборник)
Шрифт:
Кусок жареного мяса. Сочного, еще теплого, ароматного.
Ты проглатываешь его целиком. Весь сразу. Облизываешься.
И позволяешь почесать себя за ухом.
Rattus norvegicus (Крыса)
Нет, это невозможно, убеждает себя Тамара Павловна, невозможно. Я живу на седьмом этаже нового кирпичного дома, седьмой этаж – для него слишком высоко. Он бы не смог. Ему не хватило бы смелости и наглости. Для таких, как он, и второй-то – чересчур. Как же он умудрился? Как ему только удалось? Однако все
Тамара Павловна придирчиво осматривает свою кухню. Достает из шкафчиков посуду, обнюхивает каждую тарелку и кастрюльку, заглядывает в пакеты с крупами и макаронами.
И хуже всего, думает Тамара Павловна, я даже не знаю, что делать. Переставлять кастрюли и макароны – не выход. Тамара Павловна никогда раньше не попадала в такую ситуацию. Не оказывалась в непосредственной близости к нему. К Врагу.
Может, он еще и не один. Если так – я пропала, думает Тамара Павловна. Мне нужно бежать отсюда. Соберу минимум вещей, ну там паспорт, деньги, фотографии Софии Ротару – и уйду отсюда. Жить в одной квартире с врагом я не буду. У меня есть гордость. Я люблю чистоту и гигиену. Я просто помешана на чистоте. Посмотрите на мою квартиру: все сияет и благоухает. Никакой пыли. Все вещи на своих местах. Разложены ровненько и аккуратно, в соответствии с цветом и размером. А он (или они) все испортил. Ворвался в мое идеальное жилище и испаскудил его. Теперь я воняю. Да, я уже чувствую, как начинаю вонять. Никакая дезинфекция не спасет от этого ужасного гнилостного запаха.
Тамара Павловна пытается отодвинуть холодильник, но вдруг бросает его и садится на стул возле окна.
А что я сделаю, думает она, когда он выскочит оттуда, из-за холодильника? Я беззащитна перед ним. Он выскочит и первым делом кинется на меня. Раздерет когтями лицо. Выест глаза, откусит нос своими тоненькими и острыми, как бритва, зубками. Может, он только того и ждет, чтоб я отодвинула холодильник и выпустила его на свободу. Может, он не может пролезть под ним из-за своего толстого и длинного живота. Нет, отодвигать холодильник – это ошибка. Пусть сидит там, как в тюрьме, а я тем временем подумаю.
Тамара Павловна замечает, что вся дрожит от страха и отвращения. Ей так жалко себя. Ну почему это должно было случиться? Разве она заслужила такое? И почему вообще так бывает, что кто-то ни с того ни с сего влезает без разрешения в чье-то жилище и напрочь разрушает его уют, разрушает все, над чем человек работал многие годы, что создавал ценой великих усилий и стараний?
Ненавижу, думает Тамара Павловна. Как же сильно я ненавижу.
Она одевается, складывает в сумочку паспорт, деньги и фотографии Софии Ротару, плотно закрывает кухню, потом – на ключ – квартиру и выходит на улицу. У подъезда на лавочке, как всегда, сидит бабушка Алевтина. Отдыхает.
– Куда-то собрались, Тамарочка Ивановна? – спрашивает бабушка Алевтина. – Если в магазин, то купите мне, пожалуйста, сахар, деньги я отдам.
Тамара Павловна не выдерживает. Ей так тяжело. Она должна поделиться с кем-то своим горем. Плача, она обнимает бабушку Алевтину и говорит обреченно:
– Крыса выгнала меня из дома.
Бабушка Алевтина слыхала в своей жизни и не такое. Ее не смутишь и не испугаешь. Бесстрашная
Но дело Тамары Павловны – не из легких – понимает бабушка Алевтина.
Ты вернулся, думает она, ты пришел, чтобы мне отомстить.
– А откуда вы, Тамарочка Павловна, знаете, что это таки крыса? – сладеньким голоском, так, чтоб еще больше не переполошить, спрашивает бабушка Алевтина. – Вы ее видели? Крысы редко забегают в высокие кирпичные дома. Мыши могут, а крысы – навряд.
– Это крыса, нет – крыс, – отвечает, уточняя, Тамара Павловна и начинает рыдать еще сильнее. – Я знаю, это он. Я его слышу. Чувствую его запах! Слышу, как он подрывает паркет за холодильником и как довольно посапывает!
– Ну-ну, Тамарочка Павловна, я вам верю, – говорит бабушка Алевтина и поглаживает соседку по спине. – Крысу невозможно спутать с мышью, да. Раз вы говорите, что это крыс, – значит, крыс. Только он может посапывать за холодильником.
– И посапывает! – плачет Тамара Павловна. – И скребется так, что мурашки по телу бегают! А иногда храпит! Если бы вы слышали, как он храпит! Как… как…
– Как мужчина, – подсказывает бабушка Алевтина.
– Да, как мужчина, мужик!
Бабушка Алевтина сокрушенно покачивает головой, а ее руки незаметно для Тамары Павловны начинают нервно подрагивать.
Ты пришел, думает бабушка Алевтина. Через столько лет. Не поленился. Хотя был таким ужасно ленивым. Но я тебя не боюсь, твердит она про себя, мне не из-за чего тебя бояться. Я нисколько перед тобой не виновата, а наоборот – сделала то, что и должна была сделать.
– Как мне теперь быть?! – Тамара Павловна заламывает в истерике руки. – Я не могу туда вернуться! Я не смогу переступить порог собственной квартиры. Он там сидит. Притаился! Торжествует!
– Во-первых, – начинает бабушка Алевтина, – нужно успокоиться и перестать его бояться. Он как раз хочет, чтоб его боялись. Но на самом деле это всего лишь крыса. Грязная, гадкая, облезлая и вонючая, но небезобидная.
– Я знаю, что делать, – говорит Тамара Павловна, – купить крысиного яда! Он съест и умрет.
Какая она еще молодая и неопытная, думает бабушка Алевтина, глядя на сорокалетнюю Тамару Павловну. Наивная. Думает, с ним так легко разделаться.
– Так-то оно так, – размышляет бабушка Алевтина, – но он отраву не тронет, не станет ее есть.
– Почему? – удивляется Тамара Павловна. – Яд специальный, крысиный. Он ничего не заподозрит. Съест и сдохнет. Почему бы крысе не съесть специальную крысиную отраву?
– Потому что крысы хитрые.
Да, хитрые. Ты был хитрый, думает бабушка Алевтина, а я – хитрее. Я тебя обдурила. С тобой иначе было нельзя.
– Когда-то, – говорит бабушка Алевтина, – ко мне в квартиру тоже забежал крыс. Я боролась с ним четыре года.
– Четыре года?! – У Тамары Павловны голова идет кругом.
– Да, четыре года. У нас была такая игра. Кто кого обдурит. Кто окажется хитрее. И он проиграл.
Бабушка Алевтина с гордостью выпрямляет спину, будто и до сих пор с кем-то воюет.