Лаванда для отца-одиночки
Шрифт:
— Кто это тебя спас, рассказывай, — к ним за столик подсела Мари.
— Да Тео и спас, в смысле господин Жервез.
— Он так на тебя смотрел тогда на свадьбе у Вьевиллей, — выдала Диана, оторвавшись от телефона.
— Как? — не поняла Лаванда.
— Как будто не встречал никого красивее, — рассмеялась Диана.
— Может, и не встречал, наша Лаванда красавица, — заметила Эльвира.
— Да колись уже, что у вас с ним?
— Пока всё хорошо, — вздохнула Лаванда. — Он тогда сразу забрал нас с Трофеем к себе. А у него… много комнат.
— И что, он, можно
— Вообще именно это он сначала и сделал.
Лаванда поняла, что обсуждать чьи-то отношения и обсуждать собственные отношения — это как-то слишком уж по-разному. О других она охотно поддерживала разговор, а о себе не хотелось говорить даже с подругами.
— О, вы слышали? Сначала! А потом?
— А как перенес Трофей, он его не порвал?
— И не попортил новый ремонт в его пафосном доме?
— Трофея укротила Эжени. Это дочка Тео. Трофей, кажется, её удочерил. Он даже спит с ней.
— Ничего себе, — не поверила Эльвира. — А сколько лет той дочке? Ты вроде говорила, что большая уже, да?
— Скоро шестнадцать. В школе учится.
— И что, она тебя не подкусывает?
— Нет, — пожала плечами Лаванда. — Нормальная она. Подросток как подросток. Разумная. С ней можно договариваться, — кстати, за платьем-то не съездили, а нужно.
— Ну смотри, тебе виднее, — сказала Мари. — Но если что не так — ты говори, мы придём тебя спасать!
— Ладно, — улыбнулась Лаванда.
— И вообще, могла бы с ним куда-нибудь прийти, мы бы на него посмотрели, а то на свадьбе толком не разглядели, — усмехнулась Эльвира.
— Я подумаю, — сказала Лаванда.
— А то ты сидишь, как принцесса в башне, и ни на кого не смотришь, а тут вдруг раз — и уже в отношениях с мужчиной, который вообще твой заказчик, — говорила Эльвира дальше. — У тебя этих заказчиков уже три десятка было, и богатых, и знаменитых, и всяких, и ты ни на кого не клюнула. Мне прямо интересно, чем этот мужчина отличается от всех остальных.
Лаванда задумалась — а правда, чем? Что у него есть такого, чего нет больше ни у кого? Заинтересованный взгляд? Тёплые ладони? Ласковые слова?
Да кто его знает, этого Тео! Но мысль о том, что контракт закончится, а ей не нужно будет с ним расставаться, вызывала неконтролируемую радость.
— Просто отличается, и всё, — Лаванда постаралась сказать так, чтобы стало понятно — закрываем вопрос. — Меня всё устраивает.
Как ещё сказать-то? Или, ну, нужно говорить, что они любят друг друга? А это вообще как?
Она раньше не задумывалась, как это, когда любят. Любил ли её Люка? Любила ли она его? Поначалу им было неплохо вместе, поводы для размолвок и ссор как-то почти не находились, правда, чем дальше, тем их становилось больше, а уступать и признавать свою неправоту Люка не желал никогда, даже если был кругом неправ не только по мнению Лаванды. Ей-то вроде и несложно было уступить, но чем дальше, тем больше он привык, что ему уступают, и принимал это, как должное.
Сейчас же ей пока не приходилось уступать ни в чём, всё как-то подозрительно прилично. Интересно, надолго ли?
24.2
24.2
А
С мамой они связывались примерно раз в неделю и обсуждали новости, главным образом — новости мамы и старших сестёр. Лаванда мало говорила о себе, как-то так сложилось с детства. О нет, она, конечно же, пыталась, но редко когда находила нужные слова, чтобы объяснить важность каких-то моментов лично для неё. И постепенно перестала.
Вот и сейчас она настроилась послушать о том, как дела у сестёр и у родителей. И внезапно услышала:
— Мы с отцом завтра выезжаем в твою сторону! Давно не виделись.
— В смысле? — не поняла Лаванда.
— Привезём твой заказ и ещё некоторые другие, встретимся лично с заказчиками, и заодно с тобой. Отец уже договорился остановиться у своего друга Годара, там у него и грузовик можно поставить, и самим разместиться. Мы приедем завтра во второй половине дня.
О как. Обычно если нужно было доставлять какие-то заказы на растения из питомника, то либо пользовались службами доставки, либо, если недалеко, то развозил Андре, муж сестры Камиллы. Иногда клиенты даже были готовы оплатить портальную доставку. Родители же приезжали в столицу раз в год-полтора, навещали там отцовского друга юности, ходили в театр и в ботанические сады университета и Академии, иногда посещали какие-нибудь тематические выставки. И чтобы отец сам сел за руль их грузовичка и повёз саженцы в столицу — должно было случиться что-то, из ряда вон выходящее. Что же это?
— А… что случилось? — осторожно спросила Лаванда. — Ну… почему вы с ним вдруг собрались поехать?
— Да много чего, — Лаванда прямо увидела, как мама отмахивается. — Мы подумали, что давно не были в Паризии. Ты сходишь с нами в театр? Или в Оперу, куда билеты поймаем?
— Я… не знаю пока. Не могу обещать, — честно сказала Лаванда.
— А чем это ты занята? — не поняла мама. — Что ты делаешь вечерами на этой неделе?
Лаванда снова подвисла. Что сказать-то?
Она не говорила маме о пожаре и о своём переезде. Ни слова. На прошлой неделе они созванивались на бегу — мама куда-то торопилась, Лаванда быстро сказала, что всё в порядке, и на этом завершили. А что сказать сейчас?
Или нужно сходить в театр ещё и вместе с Тео?
— Мама, давай, вы приедете, и мы уже на месте решим.
— А я думала, ты как раз сегодня присмотришь нам билеты. И завтра скажешь, куда мы идём и когда.
— На сколько дней вы собираетесь задержаться в столице?
— До конца недели, наверное. Роза и Камилла справятся с работой без нас.
Что делать-то? Честно сказать, что ей нужно поговорить ещё с одним человеком? Так сразу же придётся выдержать допрос.
Вообще привычнее всего — зарыть голову в песок, то есть не говорить маме ничего о переменах в жизни. И сходить с ними, куда она там хочет. Наверное, она даже сможет объяснить всё Тео, и он, может быть, поймёт.