Лавиния и ее тульпа
Шрифт:
– Да есть, есть, - Лека погасила фонарик и свернулась в клубок, - Спокойной ночи. Надеюсь, за ночь нас не затопит.
Вишня прочитала еще пару страниц, погасила фонарь - иначе выходило не по-товарищески - и лежала на спине с открытыми глазами. Сон не шел. Вишня попыталась представить вондер - ступени, ведущие вниз, и дверку, и за ней - костел с нависающими золотыми ангелами. Выходила ерунда. Ангелы глумливо ухмылялись и грозили даже не пальцами, а какими-то священными своими атрибутами, какими-то циркулями, которых оригинальные ангелы вроде и вовсе не держали в руках. И свет от витражной розы на полу костела то зажигался, то гас, как огни
Море и небо были одного цвета - стального. Утреннее солнце брезжило сквозь тучи. Лека и Вишня сидели на полотенцах, обе в свитерах и в неизменных комбинезонах, и все никак не решались пойти искупаться.
– Море, солнце, пляж, - уговаривала себя Лека, - говорят, здесь температура воды выше температуры воздуха. На всякий случай я взяла с собой шапку.
– На всякий случай я уже в шапке, - констатировала Вишня, - как ты думаешь, наши евангелисты еще спят?
– Павел не евангелист, - возразила Лека, - их четыре, и ни один не Павел. Нет такого евангелиста.
– Много ты знаешь, - отвечала образованная Вишня, - Павел - протоевангелист. Он сам мне хвастался.
– В любом случае, лучше нам искупаться, пока никого нет, - Лека стянула через голову свитер, и яркие завязки купальника восстали за ее спиной, как крыла мотылька или заячьи уши, - лучше море, чем общий душ.
Девочки запрыгали на гальке возле полотенец, выбираясь из своих комбинезонов, и через минуту уже заходили в воду - синхронно и мужественно. Вода и в самом деле оказалась теплее воздуха. Лека тут же поплыла, а Вишня просто встала в воде по плечи - плавать она не умела.
– Ты делала тульпу?
– Лека плавала вокруг Вишни кругами, - Я перед сном пыталась, и единорог мне отвечал.
– Я в вондер ходила, - Вишня поправила на носу свои декоративные очки, - Но пока безрезультатно. На свидание никто не явился.
– А я говорила с единорогом, и получила в ответ - волну одобрения, - похвасталась Лека.
– Врешь ты все. Спала и храпела. Я слышала - волну храпа и сопения, - не поверила скептическая Вишня.
– Завидовать дурно, - обиделась Лека и уплыла прочь. Вишня еще раз поправила мокрой рукой очки и, стуча зубами, пошла на сушу. Стряхнула гальку с полотенца, быстро вытерлась и нырнула в свитер. Из-под свитера вылетел мокрый купальник, и Вишня торопливо, пока никто не видит, вшагнула в комбинезон. Отжала пахнущий морем рыжий хвост и натянула на уши панаму.
Лека снарядом вылетела из моря, схватила полотенце и принялась яростно растираться.
– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
– глумливо спросила Вишня, уже шнуровавшая кеды.
– Кто бы говорил - это ты у нас красная, - Лека одевалась, прикрывая себя полотенцем - то тут, то там, - я бледна, как морская раковина.
– Как бедро испуганной нимфы, - продолжила мысль Вишня, - что у нас сегодня в программе?
– Отцы грозились экскурсией в замок Левенхоф, - вспомнила Лека, - тот, что на горке.
– Как я поняла, он не в городе, - Вишня потерла переносицу под очками, - и там есть мумия.
– Кого?
– Лека отжала полотенцем свои буйные кудри.
– Ну, не Тутанхамончика же, - вздохнула Вишня, - вестимо, самого Левенхофа. Будет, что вспомнить на сон грядущий.
– Холодно, - Лека надела на голову тонкую шапку и обхватила себя за плечи, -
– Предлагаю согреть себя куртуазным танцем, - Вишня церемонно протянула ей руку, - Я могу насвистеть мотив.
Это была идея на грани безумия - насвистеть менуэт. Вишня даже порозовела от усердия. Лека танцевала легко и грациозно, и каждое ее отточенное движение отвечало соответствующему повороту мелодии. Вишня же двигалась, как механическая фигурка - может, свист ее отвлекал - и жесты ее были чуть более порывисты и резки, чем это принято в барочном танце. Они протанцевали несколько па - под крики чаек, над мокрыми полотенцами, - и Вишне наскучило свистеть, она приподняла над головой панаму и прочитала реплику из пьесы:
– Еще бы я просил...
– О чем?
– вспомнила свои слова Лека.
– Чтоб вы не ездили верхом,
Как мальчик... Чтобы слишком крупной
Тайком от короля игры
Не затевали б...
– продекламировала Вишня.
Лека не помнила ответа, и поэтому просто спросила:
– Как ты думаешь, в замке Левенхоф катают на лошади?
Замок Левенхоф возвышался над городом, словно гнездо шизофренической птицы. Автобус подбирался к замку скалистыми извилистыми тропами, Вишня и Лека смотрели в окошко - на море внизу - и боялись, что один неверный поворот руля - и экскурсанты рухнут если не в пропасть, то в овраг. У водителя играло мерзопакостное радио, и по салону разносилось что-то вроде: "Нажми на кнопку - получишь результат..."
– Я как-то познакомилась с курсантом, - вспомнила Лека, - он говорил, что они под эту песню маршировали в сортир.
– А обратно?
– уточнила Вишня.
– Кто знает... может - "Казанова, Казанова?" - предположила Лека.
Автобус вкатился в небольшой парк - а замок нависал уже близко-близко, серый и мрачный, как готическая страшилка.
– Пламенеющая готика, - предположил Павел, но Марк тут же отрезал:
– Мимо. Раннее барокко, с претензией на романский стиль.
Автобус остановился посреди парка, перед замковыми воротами, двери-гармошки разъехались, и туристы выкатились на улицу. Лека и Вишня вышли последними, когда экскурсовод уже повел за собой начало хвостообразной процессии - к воротам.
– Не отставайте!
– Марк обернулся на мгновение и тут же побежал догонять остальных.
Лека и Вишня плелись в самом хвосте, и экскурсовода не слушали - Лека высматривала в парке лошадь, а Вишня просто скучала. Экскурсия вползла в замок и растеклась по холлу. Экскурсовод вещал об особенностях архитектурных стилей, а Лека спросила:
– Нам покажут мумию?
– спросила она Марка, но услышали все. Марк прижал палец к губам:
– Т-с-с, всему свое время.
"Не покажут" - подумала Вишня. Туристы брели по залам - чем дальше, тем больше вокруг было золотого.
– Барокко вытесняет готику, - прокомментировал Марк.
В главном зале - он, кажется, так и назывался, как в простых семьях большую комнату называют попросту "зал" - золотым было уже просто все. Над позолоченным камином стояли золотые часы, и на часах дежурили два золотых, зеркально блестящих то ли кавалера, то ли херувима. На одной стене висели два портрета, мужской и женский, на другой - овальные золотистые зеркала.
– Перед вами так называемые "прелестные" зеркала, - продекламировал экскурсовод, - амальгама на них нанесена особым образом, и отражение усиливает привлекательность смотрящего.