Лавка колониальных товаров

Барышев Александр Владимирович

На следующий день Златка, слегка осунувшаяся и с темными кругами под глазами, стала перебирать свой гардероб и пришла к выводу, что ей совершенно нечего надеть, о чем и было заявлено Боброву. Бобров сказал, что он об этом уже думал и пусть она прихватите собой только топик и шорты. Все остальное, необходимое они прикупят на месте по мере надобности. Златка тут же размечталась о новых хламидах и столах. Бобров только посмеивался.

Вован появился почти точно по расписанию. Ближе к вечеру Боброву доложили, что на горизонте показался парус. Ветер дул от берега и корабль шел по направлению куда-то к мысу Лукулл. Бобров прекрасно знал, что к такой крутой

лавировке способны только его корабли, и точно, корабль резко поменял курс на девяносто градусов, по-прежнему идя мимо гавани, но теперь уже в северо-восточном направлении. Наконец он приблизился настолько, что даже без подзорной трубы можно было с уверенностью распознать Вованову трехмачтовую шхуну. Таких гигантов, с таким вооружением, да еще и с длиннющим бушпритом местные верфи не рожали. Хотя, конечно, триеры встречались и подлиннее.

Корабль заложил последний галс от траверза городского мыса и пошел прямо в бухту. Прекрасно было видно как на палубе суетились матросы. Заходящее солнце делало паруса светящимися, а сам корабль окутанный мистическим флером. Зайдя в бухту, корабль взял на гитовы фок— и грот-трисели и под бизанью и кливерами, медленно разворачиваясь, подошел к пристани. Встречающие вывесили кранцы и борт мягко соприкоснулся с деревянным настилом.

— Кливера и бизань долой! — послышался энергичный голос и Вован подошел к борту.

— Здорово, — сказал он. — Ба, и Юрик здесь. Выгружаться завтра станем. Ничего скоропортящегося у меня в трюмах нет. Кормить будете, а то от самой Гераклеи ничего толкового не ел? И вахтенным не забудьте принести.

На следующий же день Вован отправился в свое время, не без внутреннего сопротивления, уж очень ему не хотелось тащиться в Керчь и кому-то там втюхивать взятку и это после того, как он, уважаемый всеми капитан, привел свой корабль не откуда-нибудь, а из Гераклеи через весь черный Понт. Но Смелков был безжалостен. Понт оно, конечно, Понт, но деньги нужны и рыба тут товар не из последних. Вован выражал недовольство, не без того, но негромко, потому что тоже был с понятием.

Вобщем вечерком, когда по идее все должны были угомониться как на этой так и на той стороне портала, в воду осторожно опустили три амфоры с маслом, одну с вином прошлогоднего урожая и сетчатый мешок с рыбой, в котором преобладала дефицитная камбала, увидев которую рыбинспектор точно бы лишился чувств. Первыми в воду пошли Бобров со Златкой. Бобров сказал, что им надо осмотреться и успеть надуть матрас. Смелков с Вованом выждали минут десять и отправились следом. Матрас в надутом состоянии уже покачивался на воде, а на нем возлежала Златка в сплошном купальнике, чтобы не путаться в завязках, который был ей жутко непривычен, и с любопытством оглядывалась по сторонам. Обрыв за спиной мало чем отличался оттого, который она только что оставила в прошлом. А вот на той стороне бухты и немного влево далеко протянулась какая-то белая стена с черными точками.

— Что это там? — спросила Златка, показывая втом направлении.

Бобров на минутку оторвался от распутывания шнура на пакете с одеждой.

— А, это дома такие. Только далеко очень.

— Дома? — Златка сделала большие глаза. — Больше нашего?

— Наш, — назидательно сказал Бобров. — По сравнению с ними обычная хижина.

— А это что такое? — она даже сползла с матраса в воду.

Мимо, тарахтя мотором, заходил в бухту ял-четверка.

— Это лодка с мотором, — терпеливо разъяснил Бобров. — За нами должна прийти примерно такая же. Юрик, — он показал на Смелкова, сидящего на

камне, высунувшись по пояс из воды, — договорился как раз на это время.

— Договорился, — буркнул Смелков, — а их все нет. Вот уберу с Доски Почета — будут знать.

— Ты их лучше квартальной премии лиши, — сказал молчавший доселе Вован.

Наконец из глубины бухты раздался звук мотора, и из-за ржавого корпуса, по-прежнему торчащего у берега, показался белый ял с черной полосой вдоль ватерлинии.

— Ну наконец-то, — облегченно сказал Смелков. — Только, граждане учтите, что мы сначала на Щитовую, чтобы сгрузить рыбу, а только потом на причал.

Ял подошел и сидящий за рулем сразу стал оправдываться.

— Я с тобой потом разберусь, — зловеще пообещал ему Смелков. — Цепляй буек. Поехали.

Рыбу моментально перенесли в поджидавший «каблучок», который тут же уехал. А ял потащился на стоянку.

Златка, все это время прижимающаяся к Боброву и смотревшая на окружающее большими глазами, так же молча, совершенно не реагируя на присутствующего в будке, правда, отвернувшегося Смелкова, переоделась и пошла к стоянке автомобилей. Закрытая потертая колесница, называвшаяся в молодости «Москвичом», впечатлила ее гораздо больше катера. Расположившись рядом с Бобровым на стареньком сиденье, с трудом втиснув длинные ноги и упираясь коленками в переднюю спинку, она спросила шепотом:

— А где лошади у этой колесницы?

Бобров наклонился к розовому ушку:

— Я все тебе потом расскажу.

Шофер, совершенно незнакомый Боброву парень, некоторое время назад ошарашенно пялящийся на Златку, повернул ключ, мотор басовито рыкнул, и девушка испуганно прижалась к Боброву. Тот успокаивающе погладил ее по руке. В это время скрежетнула коробка передач и транспортное средство довольно резво взяло с места.

— Ой, — сказала Златка, естественно, по-гречески.

Хорошо, что шофер не слышал. Шоком это для него бы не стало, но информацию к размышлению он бы получил. Бобров погрозил Златке пальцем и она понятливо кивнула.

Слева тянулся малоприглядный забор, огораживающий причал, избитая дорога плавно лезла вверх. После проходной воинской части справа вылез совсем уже страшный забор, секции которого валились в обе стороны, напоминая траекторию движения пьяного. Дорога повернула вправо и полезла в гору круче. Когда подъем закончился, слева, от стоянки вырулил полупустой троллейбус. Златка, увидев огромную, по ее понятиям повозку, едущую совершенно самостоятельно, без лошадей и возничего, пришла в страшное возбуждение, и Бобров прижал ее к себе, успокаивая. На тротуарах появились люди. Ближе к площади людской поток густел все больше, пока не превратился в сплошной водоворот.

— Останови здесь, — попросил Бобров и тронул за плечо Смелкова. — Созвонимся. Всем пока.

Златка прижалась к Боброву, со страхом и любопытством оглядываясь вокруг. Но с каждым шагом страха становилось меньше, а любопытства наоборот больше, тем более, что внимания на них никто не обращал. На площади бурлил импровизированный базар, где продавалось и покупалось все. Основу, конечно составляли продукты. Зелень, овощи, фрукты — все, что росло на местных дачах. А также растительное масло, сыры, колбасы, всякая рыба и прочее, и прочее, и прочее. Ряды ящиков, коробок и просто газетна асфальте составляли улочки и переулки, где бродили покупатели, с трудом протискиваясь мимо друг друга. Бобров сам совершенно отвык от этого гвалта и даже сначала несколько растерялся. Что уж говорить о совершенно непривычной к такому девушке.