Лавка зелий «Вам здесь не рады»
Шрифт:
— А потом война, так ты говорил?
Ноэль нахмурился, сжал на мгновение губы.
— Он добровольцем пошел, когда на той стороне очередной прорыв был. Сказал, что не может сидеть дома, когда Саргонде угрожает такая опасность. Он ведь отличный маг, лучший, что я видел, я бы сказал.
Магиар сделал паузу. Я терпеливо ждала, когда он продолжит говорить.
— Он другим вернулся, совершенно. Не спал по ночам, ходил из угла в угол, я слышал его из-за стены. Потом начал злиться, переругался со всеми: с родителями, со старыми знакомыми, со мной. Стал заниматься
Все это выглядело как ПТСР, и мне даже стало жаль Алиаса. Что видел он там, на неведомой «той» стороне, о которой всё время говорит Ноэль, раз стал таким?
— Может стоит простить его? Наверняка его сделало таким то, что он видел на войне. Ты ведь не знаешь, через что ему пришлось пройти.
— Нет, мотнул головой Ноэль, не в этом дело. Он просто чувствует себя виноватым в том, что случилось, не может простить себя. Это и сводит его с ума.
Я непонимающе посмотрела на спутника:
— В чем он виноват?
Вздохнув, тот нехотя ответил:
— В том, что убил того, кто на него полагался. Своего друга.
Ноэль торопливо зашагал к дому, и я кинулась за ним следом, стараясь не отстать.
Уже когда мы были у калитки, Ноэль остановился.
— Что это? — спросил он. — Кто написал?
Я даже не поняла о чём он. Приблизилась, посмотрела туда же, куда и он, но ничего не заметила.
— Ты о чём?
Он показал пальцем на вывеску, и я наконец-то заметила. Красного цвета краской кто-то втиснул высокие и узкие буквы в надпись. Всего две буквы, «Н» и «Е», но как же это всё меняло.
— Лавка зелий. Вам здесь НЕ рады, — прочитал Ноэль вслух. — Какой гад это сделал?
Я усмехнулась, а спустя секунду и вовсе рассмеялась. Мужчина посмотрел на меня с удивлением, и я пояснила:
— Кто бы не испортил эту вывеску, его не обманешь доброжелательными надписями.
Попрощавшись с Ноэлем, я направилась в дом, не переставая тихонько усмехаться.
26
Сидя уже за ужином, я смотрела на хозяина дома и размышляла о том, что рассказал Ноэль. Действительно ли Алиас убил своего друга? Это вполне может быть правдой, если судить по его характеру. Но знала ли я его? Ещё день назад я считала, что магиар может без всяких зазрений совести пусть бедную собачку на фарш, но как же я ошибалась. А петух? Чего он не отправил его в суп, а пожалел, согласился оставить? То есть, животных он спасает, а друга своего убил? Странно. С другой стороны, кажется, я когда-то читала, что Чикатило, один из самых известных маньяков, очень любил животных. Может и тут так…
— В чём дело?
Голос Алиаса заставил меня очнуться от раздумий, и я поняла, что всё это время пялюсь на него.
— Скажи, — решила я сменить тему. — Ты никого не видел у дома? Кто-то испортил вывеску, пока мы тренировались.
— Нет, не видел, — Алиас нахмурился.
— А
Я не решилась договорить, но магиар и сам всё понял. Глаза его недобро засверкали, твёрдый подбородок приподнялся вверх.
— Хочешь сказать, я это сделал?
— Я не знаю, — ответила честно и замолчала.
Алиас буравил меня взглядом, мне некуда было деться от его пристального внимания. И хотя говорил он несколько раздраженно, лицо его выражало ещё какую-то эмоцию, которую я никак не могла распознать. Но от этого неизвестного чувства смягчался его гнев, а нахмуренные брови казались не такими строгими, как он хотел.
— Просто я заметила за эти дни, что ты не особо рвешься получить продажи. Ты только варишь, пропадаешь в лаборатории, но лавка требует куда большего внимания.
— Мне кажется, мы это уже обсуждали. Тут не о чём говорить.
— Ты пойми, я ведь помочь хочу. Вывеску, вот, сделала, а её подпортили.
Алиас потянулся вперёд, ближе ко мне, и процедил сквозь зубы ледяным тоном:
— Я не делал этого. Как ты и сама поняла, у меня есть дела поважнее.
Немного помолчав, я сменила тему:
— Как пёс?
Лицо магиара вмиг изменилось: брови расправились, мышцы челюсти расслабились, и он ответил совершенно спокойно:
— Ему лучше. Если хочешь, ты можешь навестить его.
— Можно? — не сдержала улыбку.
— Раз я так сказал.
Алиас поднялся со стула, кивнул мне:
— Идём.
Пёс лежал всё в том же углу. При виде нас он застучал о пол хвостом, в глазах блеснула радость. Алиас опустился рядом с ним на корточки, стал гладить.
— Как ты назвал его? — спросила я, присаживаясь рядом.
— Никак.
Я посмотрела на магиара с недоумением.
— То есть? Он до сих пор без имени?
— Зачем мне давать ему имя? Я не собираюсь оставлять его.
Я посмотрела на собеседника удивленно:
— Но как же… куда ты его денешь?
— Выпущу на улицу, пусть идёт туда, откуда пришёл.
Я погладила голову пса, и он заглянул мне в глаза. И столько в них было тоски и преданности…
— А если ему некуда идти? Может нет у него ни хозяина, ни дома?
— Это не моя проблема.
Наши руки вдруг столкнулись на шее пса, на секунду мы оба замерли. Это всего лишь легкое прикосновение, но почему-то оно ощущалось как нечто интимное, запретное… На секунду замявшись, я убрала руку. Магиар помедлил, застыл на какое-то время, а затем, словно нехотя, продолжил гладить пса.
— Кого ты обманываешь, — сказала я негромко.
— Что? — опешил он.
— Строишь из себя злого и вредного мага-отшельника, делаешь вид, что весь такой бессердечный, что никто тебя не трогает. Ложь всё это. Весьма топорно сделанная маска.
Алиас резко встал, и я ощутила напряжение, которое исходило от него. Я тоже поднялась. Посмотрела ему в лицо снизу вверх, заглянула прямо в глаза.
— Ты так упорно пытаешься сделать вид, что никто тебе не нужен, а сам? Ты такой злой, что выходил дворнягу. Так ненавидишь людей, а сам позволил мне остаться.