Лайла. Сквозь галактику за счастьем
Шрифт:
***
Не знаю, что именно тирианец разглядел на моем лице, но его дыхание сбилось, корпус качнулся вперед, руки ухватили меня за плечи и прижали к пышущему жаром и сотрясаемому мелкой дрожью сильному телу.
Наши губы встретились, слились в едином порыве, зубы клацнули, языки закружились в хаотичном танце, пытаясь то ли побороть, то ли приручить друг друга.
В свой поцелуй Этис словно вложил всю свою жажду, все желание, все чувства, которые бурлили внутри его сущности. Кипели, вызревали и доходили до кондиции, а теперь по щелчку вырывались из мужчины буйным потоком,
Сладко. Остро. То почти до боли. То плавно и тягуче, невыносимо нежно и бережно.
Я настолько погрузилась в этот неожиданный поцелуй, скорее похожий на поединок, чем на прелюдию к чему-то большему, что с удивлением обнаружила себя сидящей на столе, с которого кто-то (я? тирианец?) смел на пол все контейнеры с недоеденным обедом.
Этис плотно прижался ко мне, стоя между моих разведенных и сжимающих его бедра ног. Одна его рука сжимала мои выпущенные из высокой прически и рассыпавшиеся по спине волосы, а вторая бережно поддерживала меня под спину, не давая возможности отодвинуться или отстраниться от страстно, с полной отдачей целующего меня мужчины.
Почувствовав, что я отвлеклась ласк и вернулась в реальность, Этис сбавил напор и сделал крошечный шаг назад.
Я четко видела свое отражение в его увеличенных до пугающих размеров черных зрачках: раскрасневшаяся, лохматая, расхристанная, тяжело дышавшая, потерявшаяся во времени и пространстве. С ошалевшими от стремительности событий, огромными, глупо хлопающими и слишком яркими для людей насыщенно-синими глазами.
— В твоих глазах так странно отражается иллюминация. Словно они... сияют, — вдруг хрипло произнес капитан Нор, изучающе вглядываясь в мое лицо. Протягивая руку и отодвигая локон волос с моего лба, а потом проводя пальцами невесомую дорожку от виска по щеке до подбородка.
— У меня такое... бывает, — рассеянно сообщила я, пытаясь собрать себя в кучу и вернуть благополучно растекшемуся в вязкую карамель мозгу хоть каплю благоразумия и трезвости. Получалось... плохо.
Мне понравилось то, что случилось, и я прямо сейчас не готова была просто забыть этот эпизод как что-то ошибочное или незначительное.
Мне было... о, мать моя сигойна, как мне было хорошо.
Так прекрасно, как я чувствовала себя, кажется, еще в прошлой, счастливой жизни.
“Или во сне”, — подумалось вдруг.
Только в моем сне мужчина оказался ненастоящим.
Являлся плодом моего богатого воображения.
Существовал только в моих навеянных чувствами к Грегору фантазиях, и, вполне допускаю, все-таки появился в моих сновидениях благодаря энергетическим всплескам его симбиота.
А сейчас передо мной стоял живой мужчина, которого я... желаю.
Совершенно другой мужчина, страстный, сложный, привлекательный и... настоящий.
Стоял и терпеливо ждал моего приговора или моей... капитуляции.
Можно ли быть влюбленной в одного, а хотеть другого?
Или же можно разделить свое сердце на равные части, впуская туда сразу нескольких мужчин?
“Ромни”, “единственный
“Ты его сразу узнаешь, Лали. Ты его почувствуешь и не захочешь отпускать даже под страхом смерти”.
Я сигойна лишь наполовину, бабуля Нана. Я неправильная землянка-рома и собираюсь жить неправильную по обычаям моего народа, от которого я была отрезана с рождения, жизнь.
Уже давно живу ее, не испытывая мук совести. Я влюблена в двоих мужчин сразу, пусть даже смогу построить отношения только с одним из них. Но они будут моими ромни. Я так захотела.
— У людей разве иллюминируют глаза? — своим отвлеченным вопросом Этис наверняка давал нам возможность прийти в себя и обдумать последствия этой... чувственной вспышки.
— Нет, — помотала я головой. — Только медик на “Невусе” предположил, что я... не совсем человек. То есть, я не совсем обычная землянка и так, потому что я сигойна. Землянка-рома, дочь кочевого народа гуманоидов расы “человек разумный” галактики Млечного пути. Народа без земли, без дома. Чужого и странного для всех, даже самих людей. Но это другое... Я... Я не знаю, кто я, Этис. Я хочу быть только сигойной Лайлой Бояновой и чувствую себя ей, но я... Та иная кровь, что течет во мне, делает меня... другой, — почему-то всхлипнула и закрыла лицо руками.
— Тс-с-с. Давай ты для начала успокоишься, Лайла. У тебя есть домашнее имя для близких? Меня вот называют Эт. Один приятель по дому для сирот сократил мое имя еще в детстве. Мне понравилось.
— Дому для сирот? — переспросила я глухо. — Так у тебя...
Ох, опять болезненная тема. Да, что такое-то? Травма на травме. У каждого из нас.
— Моя мама и отцы были исследователями и жили на станции резервной планеты. Там произошел... несчастный случай. Выжили только я и один из моих отцов. Папа долго болел и не смог справиться с моим воспитанием, поэтому я жил отдельно с теми, у кого нет родных. Когда... Когда меня лишили звания нигана и заблокировали силу, отец... не выдержал, — покаянно произнес тирианец.
Я осторожно ухватила Этиса за комбинезон и потянула на себя, заставляя вновь заключить меня в объятья.
“Вот и встретились две одинокие души на просторах бесконечной вселенной. И потянулись друг к другу со страшной силой”, — как любила повторять бабуля Нана понравившуюся ей когда-то клишированную фразу из виртуального романа, названия которого я не запомнила.
— “И вдвоем по тропе навстречу судьбе,
Не гадая, свой путь выбирай,
Так и надо идти, к счастью путь свой найти,
На галактики край и за край...” — успокаивающе пропела я, выбрав самый естественный для себя способ, чтобы успокоиться и утешить близкого, которому плохо.
Этис затих в моих руках. Большой, сильный, побитый жизнью, но не сломленный, невероятно мужественный суровый воин Тирии, преданный и искалеченный своей же системой.
Чужой среди своих. Без родных. Без семьи. Без силы. Без симбиота. Без возможности полноценно связать себя с женщиной по тирианским законам.
И нет, мной движет не жалость. Мной руководит удивительная общность наших историй, судеб, дорог, которыми мы шли по жизни.