Лайон Нейгард и предвыборный заговор
Шрифт:
Он посмотрел на стенд, висящий на стене между двумя книжными шкафами высотой до потолка. Там всё ещё были фотографии с места убийства журналиста – Сайласа Торна. Слок просил помочь в расследовании, но фактов было слишком мало. Лайон так и не смог что-то найти. Видимо, убийца – профессионал.
Парень поднялся со стула и очистил стенд. Раньше Лайон избавлялся от дел, которые ему не удалось закончить. Просто составлял коробки с документами за дверью комнаты и просил Сэнвелла их сжечь на лужайке заднего двора особняка. Но одно из дел показало Лайону важность любой имеющейся у него информации. Теперь
Лайон написал на папке: «Сайлас Торн. Ст.715.6.3[3] » и убрал её в шкаф с нераскрытыми делами.
Пришло время окунуться в новое дело.
Примерно через час Лайон откинулся на спинку стула, разглядывая огромную паутину из листков и газетных вырезок. В центре он поместил большую фотографию Эллимайны Леендейл, вырезанную из газеты «Вестник Бёрка». Вокруг неё были развешены четыре круга информации разного объема и содержания. Чем ближе к фотографии, тем более официальные там были факты.
Лайон всё меньше сомневался в паранойе Картера Лэнсберри. Настало время расспросить обо всём эльфийскую актрису и политика. Лайон приоткрыл дверь и прокричал Сэнвеллу:
– Мне нужно съездить в город. Приготовь машину!
Сэнвелл поднялся через минуту и застал Лайона запирающего бывший отцовский кабинет.
– Лимузин или нечто необычное? – поинтересовался дворецкий.
– Заправь самую старую и обшарпанную машину… Я еду в Элв Каэлора! – с усмешкой ответил Лайон, подкинул ключ от кабинета в воздух и ловко его поймал.
– --------------
[1]Matu Granne (Мату Гранни) (с каприйского) – идеальная работа.
[2]Mel’eny (Мель ини) (с каприйского) – благодарю.
[3] Эпоха Стали, 715 год, 6 месяц, 3 день
Глава 5
Лайон поехал к эльфийке на «Нэй-фэме». Старенький «универсал» приятно урчал мотором и развивал на прямой вполне себе сносные девяносто. Однако вести дедовского любимца оказалось не самым приятным занятием. Машину постоянно сносило вправо, как принявшего на грудь товарища, но Лайон всё равно смог найти с машиной общий язык.
Когда перед глазами замаячили непривычно вытянутые ввысь эльфийские дома, внешне похожие на термитники, Лайон сбросил скорость до пятидесяти и свернул во дворы.
Он избегал Элв Каэлора изо всех сил. Если на пути восставали острые шпили эльфийских палаццо, он просил помощника найти другой путь, пусть даже он займёт вдвое больше времени. Если ему предстояло встретиться с высокопоставленной эльфийской мордой, он тянул до последнего.
Почти каждый эльфийский дом, в отличие от человеческих, игнорировал законы логики и правила архитектуры. Дома ступенями устремлялись вверх, у многих зданий не было углов: волнистые линии опоясывали здание этаж за этажом, некоторые балконы были выполнены в виде морских раковин, а фасады пестрели красными, желтыми, синими, зелёными цветами наперебой. Окна в жилых домах могли быть разной формы и располагаться на разных уровнях. Всё это выглядело так, будто кто-то обронил над городом гигантский торт.
Машину вечно заносило на непривычно резких поворотах, улочки виляли меж домов, словно их прокладывали огромные змеи. И все дороги вели к одному зданию – Дому Света – сияющему небоскрёбу
Лайон долго искал нужную улицу: вэйринский перевод на указателях был написан так мелко, что парню приходилось постоянно останавливаться на перекрёстках, благо в квартале предпочитали машинам велосипеды и пешие прогулки.
Четырёхэтажный особняк Леендейлов был больше похоже на слоёный торт, нежели на жилое здание. Его голубое тело с каждым этажом-слоем сужалось и плавно переходило в треугольный мезонин с круглым окном, рамы которого напоминали узором клевер.
Парень припарковался у парадного входа. Ему показалось забавным оставить своего старого «семьянина» возле столь помпезного здания.
В воздухе пахло сыростью и дул пронизывающий ветер. Асфальт был мокрый и весь в маленьких лужицах – видимо, ночью на побережье был сильный дождь.
Поднявшись по ступеням крыльца, Лайон дважды протяжно нажал кнопку звонка. Постоял, подождал. Никто не торопился открыть ему дверь.
– Надо было сначала по телефону позвонить, - вслух сказал Лайон и позвонил ещё раз.
Изнутри явно послышался шум. Лайон облокотился на дверной проём и в этот момент заметил, что дверь прикрыта не плотно. Парень толкнул её плечом и осторожно вошёл.
– Эй… у вас тут дверь открыта, - громко и чётко сказал Лайон, осматривая холл. Он надеялся, что выбежит какая-нибудь тучная каприйская кухарка – начнёт причитать, что готовила обед для хозяйки и совсем не слышала звонка… Но никто не выбежал. Дом словно вымер. Того и гляди в одном из коридоров появится привидение первого хозяина этого особняка.
Внутри ничто не говорило о хозяйке, известной актрисе и кандидате в мэры. Ни тебе старинных вэйринских статуй, ни богатых картин эпохи Стекла, ни золотой скульптуры хозяйки дома с пятым размером груди…
В гостиной на камине Лайон увидел несколько семейных фотографий, с удивлением отметив, что у эльфийки есть взрослая дочь. Достаточно симпатичная – для эльфийки – и, судя по всему, рождённая от человека: нетипично короткие уши и обычный разрез глаз.
На первом и втором этажах Лайон никого не нашёл, а вот на третьем, через небольшой зазор в дверях, струился свет. Молодой человек раздвинул двери и посреди огромного зала сразу увидел эльфийку, лежащую на полу между журнальным столиком и диваном. Лайон подбежал и пощупал пульс – ничего. Он подставил зеркало под нос эльфийки, но оно не вспотело.
«Тело ещё теплое… похоже, умерла не больше часа назад»– рассуждал Лайон про себя.
Он тут же осмотрелся и на краешке деревянного вестриверского столика увидел щедро рассыпанный зеленоватый порошок. Лайон хорошо знал это вещество – вечный спутник людей искусства и богачей, наркотик ларамин. Он расширяет сознание и позволяет окунуться в работу с головой. В студенческие годы, многие однокурсники Лайона нюхали ларамин. Говорили даже – хочешь написать трактат за ночь – закинь щепотку ларамина под язык и к семи утра работа будет выполнена до последней точки. Некоторые ученики университета так и не доучились, утонув в зеленом дурмане.