Лазарь и Вера (сборник)
Шрифт:
— Ну, нет, дорогой мой, евреи — это вам не «тоже»... Вы ведь читали Тору?.. Когда-то я вам давал...
— Да, — сказал Александр Наумович, с одной стороны продолжая думать про кота, Animal clinic и пятьсот (по крайней мере — четыреста восемнадцать) долларов, но с другой — не в силах удержаться, поскольку речь шла о его книге, — да, я читал Тору — и что же? Разве Исаак не был братом Измаила, а Сим — братом Хама и Яфета?.. Но дело в конце концов не в этом...
— Как раз в этом, дорогой мой, как раз в этом... Выходит, я ослышался... Виноват... Но «все люди»...
— Ну, что же, — сказал Александр Наумович, — так и быть... Обойдусь как-нибудь (... без вашей синагоги, — чуть не сорвалось у него, но он смолчал).
— Но вы не обижайтесь, — сказал Арон Львович.
— А я не обижаюсь, — сказал Александр Наумович, в досаде на себя за нелепую, вспыхнувшую было надежду.
— Вы не обижайтесь, дорогой вы мой, — повторил Арон Львович и в голосе у него проступила виноватая хрипотца, — но мне запомнилось, как я ставил вам когда-то протез и как вы мне кое-что при этом рассказывали... Про то, каким образом вам сломали челюсть... Вы сами об этом тоже, конечно, помните?.. Да или нет?..
— Да, — нехотя подтвердил Александра Наумович, — помню... — На улице уже стемнело, жидкий свет уличных фонарей вливался в окно. Александр Наумович не поднимался, не включал электричества.
— Как-то раз на улице к вам подошла пьяная компания, один из пьянчуг обозвал вас жидом и ударил так, что вы света божьего не взвидели, упали, а потом, обливаясь кровью, еле добрались до своего студенческого общежития... Так или нет?... Или меня подвела память, я что-нибудь путаю?..
— Нет, — сказал Александр Наумович, — все так и было, память вас не подвела... — Он произнес это так, словно его уличили во вранье, и потрогал языком стальной, во всю щеку протез.
— И после этого вы утверждаете, что все люди — братья?..
— Да, — упрямо проговорил Александр Наумович, — я это утверждаю.
— Бог с вами... Вы в своем уме?..
— Это долгий разговор, — сказал Александр Наумович. — Кстати, Каин и Авель тоже были братья... Но мне бы хотелось,
если разрешите, перейти к более близкой для меня сейчас теме...
— Слушаю вас, дорогой мой... Хотя по моему глубокому, глубочайшему убеждению на свете нет ничего, что было бы нам ближе Торы...
— Мне нужны деньги, — сказал Александр Наумович. — Пятьсот долларов.
Тон у него был серьезен, однако на том конце провода слова его сочли за шутку.
— Пятьсот долларов?.. Почему так мало?..
— Для меня было бы достаточно.
— М-м-да-а... Это что — карты? Женщины?... — Арон Львович и в старости был статен, осанист, а в прежние годы наверняка знал толк и в картах, и в женщинах.
— Нет, — сказал Александр Наумович, — это не женщины и не карты. Это кот.
— Что-что?.. Я не понял...
— Это кот, — повторил Александр Наумович. — Котик Фред. Его покусал опоссум, и мне нужно уплатить за операцию.
— Вы что, привезли кота с собой?
— Это не мой кот, это кот моего брата Фила.
— Так что вы морочите и мне, и себе голову?.. Чей кот, тот пусть и платит!..
Александру Наумовичу пришлось изложить
— Послушайте, мы с вами разговаривали о серьезных вещах... Что вы пристали ко мне с вашим котом?..
— Мне нужны деньги, — сказал Александр Наумович, решивший все стерпеть. — Вы можете занять мне пятьсот долларов?.. Я вам их верну...
— Дорогой мой, вы думаете, о чем говорите?.. Откуда у меня такие деньги?.. И вообще — чем столько платить, не лучше ли, чтоб он попросту сдох?..
— Между прочим, — сказал Александр Наумович, — в Торе говорится: не желай ближнему своему того, чего не желаешь себе...
— Не богохульствуйте! — крикнул Арон Львович, и так громко, что Александр Наумович отодвинул трубку на некоторое расстояние, но все равно звуки, рвавшиеся из нее, были оглушительны. — Тора написана не для котов, а для людей!.. И потом — с каких это пор ваш кот сделался моим ближним?..
— Я не хотел вас обижать, — проговорил Александр Наумович, не совсем, впрочем, искренне, — но в Америке кот — это член семьи.
— Так это — вашей, вашей семьи! Не моей!
Под конец Александру Наумовичу кое-как удалось утихомирить старика, но заводить с ним снова разговор о деньгах он не стал. И долго еще, положив трубку, Александр Наумович сидел в темноте, как нельзя лучше гармонирующей с его настроением. Тора, деньги, кот, Мирра Лохвицкая, магазин дамского белья — всего этого было слишком много для одного дня. Прежде чем позвонить Белоцерковскому, своей последней надежде, он должен был кое-как собраться с духом, прийти в себя...
Игоря дома не было, он работал на заправочной станции в ночную смену.
— А в чем дело?.. — спросила его жена, когда Александр Наумович представился. — Ему что-нибудь передать?.. — Голос у нее был твердый, властный, низкого тембра, какой бывает у много курящих женщин. Александр Наумович никогда ее не видел, но на кафедре говорили, что она держит мужа в ежовых рукавицах. — Игорь мне рассказывал о ваших печалях. Что ваш кот? Что вы решили — оставить ему жизнь или отправить в царствие небесное?
— Я поступил, как советовал Игорь.
— И правильно, пускай живет, наслаждается жизнью.
— Но это, знаете ли, требует денег... — заикнулся было Александр Наумович. — Я имею в виду лечение...
— Естественно. Здесь, в Америке, все требует денег.
— Но платить-то придется брату...
— Естественно. Чей кот, того и проблемы. К тому же ваш брат, судя по всему, человек не бедный, так ведь?
— Пожалуй...
— Чего же вам-то сокрушаться, голову себе ломать?
— Видите ли, — попытался объяснить Александр Наумович, — опоссум напал на кота по моей вине, и это меня мучит...