Лазурные берега
Шрифт:
Вопрос Джефа насчет бегства, видимо, растопил лед, и рабы, казалось, были готовы разговаривать друг с другом. Однако лишь до той поры, пока не вернулся торговец.
— Заткнитесь! Вас хотят видеть, а не слышать!
Короткий удар плетью заставил рабов замолчать. Однако Джеф и Пьерро держали рот на замке лишь тогда, когда торговец обращал на них внимание, а в остальное время тихо продолжали разговор. Остальные не решались снова открыть рот, а в это время Пастис многословно расхваливал свой товар, предлагая его другим плантаторам. Однако те почти не проявляли интереса к его предложению.
— Нет, нет, ведь они уже пытались
— Кто такой, собственно, этот Макандаль? — спросил Джеф у своего товарища по несчастью. Это имя уже упоминалось и раньше.
Однако прежде, чем Пьерро успел ответить, снова появился худой мужчина, который уже торговался за чернокожих рабов. За ним мелкими шагами передвигались шесть других рабов, прикованных друг к другу. У одного из них тоже не было ушей.
— Ну, вы подумали над моим предложением? — спросил мужчина у работорговца.
Пастис бессильно вздохнул:
— Если вы добавите пятьдесят…
Худой покачал головой:
— Я добавлю тридцать, но это мое последнее предложение. Если я услышу слово «сорок», то тут же ухожу.
Пастис замолчал и начал отцеплять оковы от кольца, вбитого в основание ряда. Группа при этом, однако, оставалась скованной одной цепью.
— Вот вам ваши парни, — недовольно заявил он. — Будьте счастливы с ними.
Мужчина ухмыльнулся.
— Я вам обещаю, что у этих парней будет долгая и счастливая жизнь. Так, ребята, а теперь скажите: «Bonjour [34] , месье Ублийе, и спасибо, что разрешили нам работать в Роше о Брюм».
Джеф с недоверием смотрел на своего покупателя. Пьерро сплюнул на пол. Ублийе тут же взмахнул плетью, и это был точно направленный удар. На лице большого чернокожего появился красный рубец.
— Ты начнешь первым!
Он нанес еще три удара, пока Пьерро не повторил все предложение.
34
Добрый день (фр.).
— Теперь ты! — Ублийе повернулся к Джефу.
— Я не знаю французского, — солгал Джеф, хотя и изучил этот язык на «Морской деве». Научивший его фехтованию французский пират по имени Жавер настоял на том, чтобы обучать Джефа языку.
— Тогда научишься сейчас!
Плеть просвистела в воздухе, и Джеф зашатался от внезапной боли. До сих пор его никто не избивал, и он всегда думал, что боль от унижения сильнее боли от ударов. Сейчас умение Ублийе обращаться с плетью научило его иному. Джеф поднял руку, чтобы вытереть кровь с лица, и в ужасе отдернул ее, когда следующий удар пришелся по его пальцам.
— Я жду…
— Да скажи ты… — прошипел Пьерро сквозь зубы.
— Bonjour, месье. — Джефу еще никогда не было так стыдно, и он еще никогда не был в такой ярости, как в этот момент. Когда-нибудь он отомстит этому человеку, он ему покажет…
— Еще раз, друг мой, это прозвучало не очень убедительно.
Ублийе поднял плеть, и Джеф повторил слова.
— Вот так. А ты?
Самый младший из их группы был настолько запуган, что два раза забывал
— Пошли, — приказал он.
Шесть рабов, которые только что с потерянным видом сидели и смотрели в землю, поднялись. Джеф увидел и на их лицах следы от плетки.
— Нам предстоит дальняя дорога. Я сейчас заберу свою лошадь из арендованной конюшни, а затем мы тронемся в путь.
Ублийе и его «свита» вышли на дорогу, ведущую на восток, задолго до того, как Бонни выгнали на рынок.
Виктор привел Бонни с ребенком сначала в кухню, где их, как и ожидалось, встретили Сабина и Амали. Было одиннадцать часов, и, собственно говоря, Деирдре давно должна была позвать к себе свою личную служанку, чтобы та помогла ей одеться и, может быть, потом сопровождала во время визитов или покупок, однако хозяйка в последнее время взяла привычку долго валяться в постели. Чаще всего она не спала, а в полудреме смотрела на стену.
— Mon Dieu! [35] — Сабина была первой, кто узнал Бонни. — Малышка! Откуда ты появилась, и… ma chere [36] , что они с тобой сделали? — Повариха уставилась на дырявое платье Бонни — в накидку та завернула Намелок.
Амали была потрясена не меньше ее, однако она тут же сделала выводы, вспомнив о казни, происшедшей накануне.
— Бонни… Значит, это все же был тот самый корабль? И тебя… тебя помиловали, потому что ты еще очень молода? Ради бога, Бонни… А что с…
35
Боже мой! (фр.).
36
Моя дорогая (фр.).
Амали запнулась. Конечно, было лучше не спрашивать сразу о Цезаре в присутствии Виктора. И Амали смогла сама придумать ответ. В экипаж пиратского корабля, конечно, входило больше, чем двадцать человек. Цезарь, скорее всего, погиб в бою с солдатами.
— Меня… меня оставили в живых, потому что я черная, — прошептала Бонни. Она не смогла произнести слово «помиловали».
— Я нашел Бонни на рынке рабов и купил, — коротко пояснил Виктор. — Если вы сможете принести ей пару приличных вещей…
Повариха вскочила на ноги. Она явно была обрадована возвращением Бонни — Сабина искренне любила эту девочку, и, кроме того, с покупкой Бонни осуществилось ее желание заполучить еще одну рабыню для кухни. Но тут повариха увидела грудного ребенка на руках у девушки.
— А это что такое? — обескураженно спросила она.
Бонни, которая всю дорогу крепко прижимала к себе Намелок, но не смотрела на нее и не разговаривала с ней, теперь взглянула на ребенка так, словно увидела его в первый раз.