Льдина холодина
Шрифт:
Так с чего ж начать?
С начала.
Было это или нет?
Если было, то немалый Срок с тех пор прошёл — Пожалуй,
Сто, а может, двести лет.
Да, друзья, событья эти Были в давние года.
Жил бедняк на белом свете, Сыт он не был никогда.
Жил бедняк, с нуждою
Он рубил сухой кустарник, Щепки складывал в чувал4. Эти щепки в день базарный Бедноте он продавал.
От торговли получая Не туманы5 — медяки, Покупал щепотку чая, Чашку просяной муки.
| Из богатства у него Старая была кибитка, А в кибитке — ничего. |
Что скрывать! В жилище этом Под истлевшею кошмой1 Очень жарко было летом, Очень холодно зимой.
Говорил хозяин-нищий, Руку положа на грудь: «Ветхое моё жилище Упадёт когда-нибудь!»
Так и вышло.
Спали дети
В час, когда свирепый ветер Налетел издалека...
Драный войлок, щепок малость — Вот что на заре осталось От кибитки бедняка.
Погрустил хозяин старый, На спину взвалил чувал, Со своим добром к базару Потихоньку зашагал.
Волоча насилу ноги По изъезженной дороге, Шёл он, согнутый в дугу За остатки от кибитки И за все свои пожитки Выручил бедняк теньгу..
1 Кошма — большой кусок войлока.
Проживал неподалёку Мастер рыжий и кривой.
И к нему-то одиноко Шёл бедняк, едва живой, Спрятав за щеку глубоко Капитал заветный свой.
«Мастер, строящий кибитки, Я пришёл к тебе с теньгой. Я распродал всё до нитки — Помоги мне, дорогой!»
Руку протянув с теньгою, Наш бедняк рукой другою Со щеки смахнул слезу. Рыжий мастер удивился. Блеск медяшки отразился Огоньком в его глазу.
«Что ты говоришь, прохожий? Дом поставить за теньгу, Может, кто-нибудь и может,
Я, однако, не могу!» «Мастер, строящий кибитки, Больше нету ни теньги!
Я распродал всё до нитки — Ради бога помоги!»
«Бог, быть может, и поможет, Я же не сошёл с ума. Обойдутся мне дороже Обрешётка и кошма...
Впрочем, не горюй, дружище: Я в несчастье помогу,
И отличное жилище Мы построим за теньгу.
Завтра встанешь спозаранку, Выроешь себе землянку И пойдёшь к Берды-ага: Делает он по дешёвке Камышовые циновки.
Ну-ка, где твоя теньга?
Он с тебя запросит мало — Половину капитала За циновки,
А потом...
А потом за остальное Я нору твою покрою Этим самым камышом И
Темя почесал бедняк И сказал:
«Да будет так!»
Утром встал он спозаранку, Принялся копать землянку, Не щадя последних сил.
А потом он по дешёвке Камышовые циновки У Берды-ага купил.
Много, бедный, пролил пота. Кончена была работа
Только через десять дней. Правда, не было веселья,
И не справил новоселья Он по бедности своей.
Он опять рубил кустарник, Щепки складывал в чувал. Эти щепки в день базарный Бедноте он продавал.
Жил, как прежде, понемножку, Не смеялся, не тужил,
Каждый день одну лепёшку На десять частей делил.
Краем, где бедняк наш справил Ветхий дом и жил
впотьмах,
В те года владел и правил Престарелый грозный шах.
Как он жил в подлунном мире? Суд вершил, давал пиры. Звездочёты и визири Были у него хитры.
Шах не знал ни козней вражьих, Ни сомнений, ни обид.
Звездочёт беду предскажет,
А визирь предотвратит.
| Жил при шахе муж бывалый, Знал он дело, что и как.Тут вы спросите, пожалуй:«А при чём же наш бедняк?»А при том, что как-то ночью Этот звездочёт-мудрец,Очень строгий, важный очень, Возвращался во дворец. |
Но не под ноги глядел он,
Как глупец какой-нибудь, — Был он занят важным делом: Изучал он Млечный Путь.
Шёл и набирался страху: Положение светил Явно предвещало шаху Насморк и упадок сил. Звездочёт заторопился И впотьмах, рысцой труся, Вдруг в землянку провалился, Проклиная всё и вся.
Грузный пожилой мужчина Полетел стремглав во тьму.
И большая камышина В жирный бок впилась ему.
Выбравшись с трудом наружу, Перепуганный мудрец Рану обвязал потуже И помчался во дворец.
* *
*
Шах сидел в огромной зале, Яства жирные вкушал.
Перед ним шуты плясали, Смехом наполняя зал.
Был в то утро шах невесел: Плов вогнал его в тоску. Поваров без мала десять Он казнить велел:
Повесить,
А потом срубить башку.
Правило существовало У монархов той земли — Убивать не как попало.
И казнили там, бывало,
Вот как:
Вешали сначала,
После голову секли.
Вдруг раздались чьи-то крики, И, простёрши руки ввысь,
Старый шах ногой затопал: «Мы едим, нам не до дел!» А мудрец главою об пол:
«Я обиду претерпел!
О владыка, бога ради,
Ты мой выслушай рассказ! Я домой, на звёзды глядя, Возвращался в поздний час
Разуму давая пищу,
Я шагал с большим трудом, А какой-то мерзкий нищий Жалкое своё жилище Вырыл на пути моём.
Чёрное он сделал дело —
Я свалился, словно в ад.
Я своё поранил тело, Разодрал атласный, белый, С твоего плеча халат!»