Льдинка

Awelina

Сейчас девушка понимала, что тогда это был инстинктивный побег от себя самой и глухой забор вокруг этого происшествия. Но чем бы это ни являлось, она поступила правильно. Вот только в итоге выяснилась крайне неприятная вещь: если на время убежать от себя самой может получиться, то от Ледянова, сделавшего ей так больно, нет.

Магистратуру она оставила, репетиторство тоже. Обзвонила родителей всех учеников и, сославшись на непреодолимые личные обстоятельства, отказалась от занятий, коря себя за безответственность, за то, что так слаба, не довела дело до конца. Больше всех сокрушалась, как ни странно, Елизавета Владимировна, под конец их разговора

еще раз напомнившая: если в жизни Станиславы что-то изменится, она будет очень рада возобновлению занятий с Артемом. Осеева пообещала вернуться, мысленно казня себя за эту ложь. Найти новых учеников, возможно, понадобится когда-нибудь, но с этой семьей связи она никогда не восстановит.

Отец дал деньги на курсы дизайнеров, а Олег, узнав о том, что сестра горит желанием сменить профессию, поручился за нее перед шурином, Игорем Пятигорским. Впрочем, Игорь, увидев Стасины зарисовки — а девушка любила рисовать, долгое время даже художественную школу посещала, — разглядел в ней потенциал, в ее работах — нестандартный подход. Месяцев через семь Осеева уже снимала квартиру в другом районе и начала совершенно новую жизнь.

Она отрастила волосы и первые полтора года после расставания с Вячеславом красила их в медные и красные оттенки. А потом забросила это, обнаружив, что очень соскучилась по своему натуральному темно-каштановому цвету.

Новых друзей она так и не нашла. Нового парня тоже. Одно время вкладывала силы и средства в свою карьеру дизайнера, пропадала на семинарах, зарывалась в специальную литературу. Общалась с бывшими сокурсниками, с коллегами из агентства, посещала какие-то уроки танцев, вечеринки, посиделки, ходила в кино и театр. А потом случилась эта история с Кириллом, показавшая ей ту действительность, от которой она старательно пряталась.

Кирилл Черепанов, бывший одноклассник Станиславы, уехал сразу же после окончания школы, но два года назад вернулся. Встреча выпускников — тот еще поворотный пункт в жизни многих. Стася и Кирилл после очередной из них возобновили общение, и однажды он признался, что влюблен в нее еще со школы и хотел бы попробовать построить настоящие отношения.

«Первым моим чувством после его слов, — писала тогда в дневнике Стася, — было отторжение, неприятие. После Л. я инстинктивно не доверяю мужчинам, осознавая, как больно они могут сделать, как могут обидеть. А потом… Потом пришло успокоение, четкое понимание: Кирилл — не мой мужчина, но нужно ли ждать своего? Того самого, от которого екнет сердце, который заставит забыть о самой себе, об осторожности? Я уже дождалась такого, встретила. И что? С чем осталась?

Разве в любви не важнее трезвый рассудок и холодная голова? Теперь думаю, что важнее.

Я в чем-то признательна Л. Его урок был жесток, но необходим. Тело я могу отдать любому, а душу лучше оставлю себе, так будет безопаснее, так ее не ранят больше».

Станислава и Кирилл встречались в течение трех недель, а после девушка всё оборвала. Проплакала весь вечер, ругала себя, приходила в ярость от звучащего в голове снова и снова вывода: самообман — худший из вариантов собственной жизни.

Да, она обманывала себя. А на самом деле пересилить саму себя не удалось. Свою суть не перекуешь и не заполнишь иным колором. Стася осознала эту достаточно печальную истину, а также то, что, расставшись с Вячеславом Ледяновым, она так и не избавилась от него. Он призраком всегда жил в ее мыслях, действиях, сердце.

Осеева пробовала представить назревающую

близость с Кириллом, которого сразу же, наученная горьким опытом, поставила в известность о своей девственности и который искренне обрадовался, что будет ее первым и единственным, — она честно попыталась и поняла, что нет, ничего не получится… Потому что страсть целиком надумана, насажена разумом. Она не сможет полностью обнажиться перед ним, полностью отдаться, отпустить себя, чтобы испытать удовольствие и подарить его этому мужчине, тоже заслуживающему счастья. Часть ее, и значительная, принадлежит другому. Всё еще… А Кирилл… Он не ее судьба, хотя она во всем и с радостью доверяет ему, хотя он замечательный человек во всех отношениях, отличный друг. Хотя семья и замужество — самый идеальный план побега и изменений, о котором можно только мечтать. Хотя она твердила себе снова и снова: в любви важнее трезвый рассудок… Может, и действительно важнее, вот только в данном случае нет даже толики любви и желания. Кирилл любит ее, желает, а она его — нет. Она, глупая, до сих пор любит и желает того, кто задел ее своим отношением так глубоко, что остались незаживающие язвы, кто с легкостью вогнал в ее сердце лед обиды, до сих пор не растаявший и причиняющий боль, кто не достоин ни единой мысли и воспоминания о нем, кому она совсем не нужна.

«Будь проклят этот Ледянов! В камне я, что ли, вырезала те слова, что в тот вечер говорила: «Теперь я твоя, и душой, и телом, и разумом»? — читала Станислава, стискивая кулаки. — Чертов ворон! Накаркал. Быть мне в девках до шестидесяти лет. Ну ничего. Я постараюсь выкинуть его из сердца и из головы».

На деле же она еще больше ушла в себя, предпочитая сидеть дома, рисовать, вязать или читать книги, чем выходить куда-то. Реже стала общаться даже с семьей, а коллеги и знакомые… Все они были счастливы, по самую макушку занятые перелицовыванием жизни под себя, в то время как сама Стася Осеева просто выживала.

Убрав дневники, девушка встала и подошла к окну. За то время, пока она ворошила страницы и горести прошлого, на улице стемнело. На фоне черноты незашторенного оконного проема белизна лепестков калл и лилий выделялась устрашающим холодным и режущим глаз контрастом. Стася нахмурилась.

— Давайте переставлю вас в более яркую обстановку. А то похоронное бюро какое-то, — произнесла она и, забрав вазу с цветами, унесла ее в комнату.

7

Номер ее сотового Ледянов узнал с такой же быстротой. Стася была готова убить того, кто так легко предоставляет ему подобную информацию. Марина? Игорь? Оба могут быть теми предателями, руководствующимися соображениями о ее мифическом благе.

Звонок с незнакомого номера раздался следующим субботним утром. Станислава на тот момент уже встала, позавтракала и собралась заняться другим проектом.

— Привет, Стась, — знакомый густой баритон, испугавший, вызвавший всполох ярости. — Давай встретимся, поговорим.

Станислава, внутренне кипя, полезла в свой органайзер.

— Минуту, Вячеслав Михайлович, — ответила невыразительно.

— Да перестань сейчас же! — взорвался Ледянов. Стася же спокойно продолжила:

— В понедельник ваш макет, вероятней всего, будет доделан. Во вторник, к сожалению, у меня всё забито, но вот в среду… Например, в двенадцать…

— Стаська, прекрати немедленно! Мы просто поговорим, я клянусь. Нам нужно поговорить — и всё.

— Вас устроит это время и день?