Льдом и мечом
Шрифт:
Океан будто падает с неба, сейчас раздавит в кровавую кашу, волны блестят как кривые мечи…
Милита тянет отростки шейного хребта на себя, костяной делает крутой крюк, крылья гремят в широком размахе, натягиваются как паруса, океан уже летит вдоль, но устрашающе низко, драконьи лапы сбивают с волн пенные шапки.
Ледяной ящер тоже летит вдоль воды, сыпет кольями как зернами на посеве.
Немертвая, продолжая вилять, пристально смотрит сквозь волны в темную глубь, как при рыбной ловле, ноги и правая рука оплетают высокий шип, левая перевешивает тело
— Что она делает? — спрашивает Тиморис.
— Спасает нас. — Эгорд следит за фигурой девушки. — Не отвлекай ее.
Милита сосредоточена на воде, удивительно, как еще ухитряется вести дракона, быть может, мысленно?.. Эгорд и Тиморис наблюдают за немертвой, головы неосмотрительно тянутся вверх.
Срабатывает боевое чутье, успевают тревожно переглянуться — и откатываются каждый к своему бивню, между ними мелькает великанская стрела льда…
Из воды бьет щупальце.
Милита с ревом тянет дракона вверх, глаза опять залиты небом, от края до края. За спиной взрыв воды, будто взрываются уши и голова, и звук стягивающегося хлыста. Эгорд оглядывается.
Темно-серые щупальца как кошмарный цветок, «лепестки» скручивают синего дракона, тот отчаянно изгибается, но тяжелые мясные кольца нагромождаются одно за другим, неприятный хруст, ящер взвывает от боли.
Спрут разрывает дракона пополам.
Вой обрывается, в океан дождем сыпется кровь вперемешку с водопадами, что текут с высоченных щупалец.
— П-п-подарок для самочки? — спрашивает Тиморис.
Эгорд потрясенно кивает, взгляд никак не оторвется от танца гигантских плетей.
Щупальца утягивают добычу в черные недра океана…
Милита выводит за облака, бархатный небесный туман щекочет мокрое лицо, сушит волосы, Эгорд с болезненным удовольствием падает на гребень, тело ноет, но сквозь ломоту просачивается желанный бальзам отдыха: если не шевелиться, боль уступает приятному мягкому теплу. Тиморис валяется напротив, как зеркальное отражение.
Милита меняет курс, дракон накреняется, теперь морда нацелена правее изначального пути.
— В чем дело? — спрашивает Эгорд, голос хриплый.
— Надо убираться с этого маршрута. — Милита рычит спокойно, словно и не было безумной воздушной баталии. — Скорее всего, драконы форсируют с материка на материк именно по этому пути. Хорошо, нарвались только на трех. С пятью вряд ли бы справились…
— Ну ты даешь, подруга! — выдыхает Тиморис, лицо светится счастьем, еще бы: живой! Кажется, вообще не слушает, кто куда летит, просто радуется.
— Размечтался, — фыркает Милита. — Никому не даю.
Тиморис сгибается от смеха.
— Полет окольными путями может затянуться. — Эгорд игнорирует дурачества. — Каждый час гибнут десятки, сотни людей, города рушатся…
— Плевать на людей и города, — отрезает немертвая. — Я лечу мстить не за них, а за Витора! Не нравится — прыгай и греби прямо, вместе со спрутами и драконами.
— А ты что скажешь? — Эгорд поворачивает строгий взгляд к Тиморису.
— Я за обход. — Воин разводит руками. — Извини, дружище. Не хочу нарываться на смерть,
— Если Зарах сдохнет, — Милита косится на Эгорда, — демоны лишатся командования и прекратят нападать на твоих драгоценных людишек.
— Как ты нас любишь, — ехидно вставляет Тиморис.
— А чтобы Зарах сдох, — продолжает немертвая, — нужно до него добраться. Целыми и желательно невредимыми.
День летят в молчании, хотя Милита и Тиморис иногда перекидываются словами, но Эгорд не вслушивается, по интонациям слышно, что ничего серьезного. Воин-маг обозревает водные и небесные просторы, но они — лишь фон для призрачных картин из памяти и воображения.
Месть как знамя, как крылья, хлопает над головой, несет сквозь расстояния, битвы, усталость и отчаяние. Камалия отдала жизнь за то, чтобы у Эгорда появился шанс отомстить. Милита ради мести продала душу… Камалия без помощи Эгорда, движимого местью, погибла бы в башне в ужасном плену, а так погибла свободной, в бою за свет. Без помощи Милиты Клесса убил бы Эгорда, к тому же немертвая обеспечила великолепный транспорт. Пройдено столько, хотя погибнуть можно было еще в Старге.
Наступление передовых сил демонов остановлено, тысячи людей спасены… благодаря жажде мести двух человек, которым, по большому счету, и впрямь наплевать на эти тысячи. Тяжкие мысли не выпускают из клещей, Эгорд даже не против, чтобы кто-нибудь вновь напал, отвлек…
Неужели и Витор отправился бы в логово демонов только из мести за смерть Милиты или Эгорда? Неужели спасать хочется лишь попутно? Или вообще не хочется? Просто так выходит, спасают нечаянно?
Нет, прочь эти мысли! Эгорд мотает головой. Витор любил мир, верил в людей, в какую-то их часть. Ее и надо спасти. Жизни людей тоже волнуют Эгорда, не безразличны… Вот бы только провернуть меч в груди Зараха, увидеть его злые перепуганные глаза!
Вечером одиннадцатого дня поворачивают влево, «загибают крюк», по расчетам, через столько же дней окажутся в конце первоначального пути. Драконьи ребра вновь набиты рыбой-нежитью. Спруты встречаются реже, лететь рядом с водной гладью почти так же безопасно, как лежать на берегу речки.
— Милита, что будешь делать, когда убьешь этого… как его, Затраха? — Тиморис лежит, закинув руки за голову, жует рыбью косточку вместо соломинки.
— Убью тебя.
— А если серьезно?..
— Не знаю! — гавкает немертвая. — Демонов отстреливать!
— Скучно. Они ж будут смирные, без хозяина мухи не обидят.
— Отцепись! Вон, Эгорда расспросами пытай!
— Слышишь, дружище? — Тиморис поворачивает голову к воину-магу. — Чем займешься после страшного возмездия?
На Эгорда набрасывается гнев, хочется прыгнуть, вдарить Тиморису по зубам, но тут же себя одергивает. Из-за чего вдруг? Из-за насмешливого тона Тимориса? Вряд ли, уже привык. Спутник и раньше отзывался о походе язвительно, но это просто манеры, не переделать.
— Не знаю, — отвечает Эгорд.