Лебеди остаются на Урале

Бикчентаев Анвер Гадеевич

Пришелец, докурив дешевую папироску, поднялся.

— В какой палатке они сидят?

Старик не скрыл своего недовольства, но останавливать не стал. Там, в палатке, он обожжется, да поздно будет! Казимир сразу выгонит непрошеного гостя!

Длинный парень смело вошел в палатку. Ничего, сейчас вылетит оттуда. Но время шло, а парень все не появлялся. Что за оказия?

Почесав затылок, Шаймурат буркнул:

— Один шайтан поймет, что тут творится!

3

Казимир Павлович, замолчав на полуслове, обернулся к вошедшему.

— Что

вам угодно?

Его вопрос прозвучал не очень приветливо.

— Разрешите представиться, — заговорил вошедший, — Артем Алексеевич Белов. Вот мои документы.

Внимательно прочитав удостоверение, Великорецкий, не поднимаясь, протянул руку:

— Будем знакомы. Великорецкий. Милованова, исполняющая обязанности главного геолога.

Наступила неловкая пауза. Фамилия пришельца ничего не говорила Миловановой. Не знала она и того, что написано в бумажке, которую привез Белов, и все-таки заволновалась.

Казимир Павлович не мог объяснить себе появление нового главного геолога. И как вести разговор с двумя главными геологами?

— Что ж, Людмила Михайловна, придется нам отложить…

Видимо, Великорецкий хотел остаться наедине с неожиданно нагрянувшим Беловым.

— Простите, быть может, мне заняться подготовкой будущих участков?

— Пока не стоит… А впрочем, займитесь. Потом мне покажете.

Белов с любопытством следил за тем, как Людмила Михайловна поспешно собрала карты, резко поднялась, чуть не опрокинув стол, и вышла из палатки. «По-женски показала, что недовольна моим появлением, — улыбнулся он. — Что ж, мне не привыкать. Не могу похвастаться успехом у прекрасного пола — неуклюж от рождения…»

Казимир Павлович приглядывался к человеку, с которым ему предстояло работать. С чего начать разговор?

— Значит, прибыли к нам в качестве комиссара? — улыбнулся он, приглашая Белова сесть.

— Почему же в качестве комиссара? — удивился Белов.

— В Академии наук мы называли Губкина в шутку комиссаром.

— Не слышал об этом, — сознался Белов.

Казимир Павлович не то шутя, не то всерьез продолжал:

— Если иметь в виду, что начальник экспедиции является беспартийным специалистом, или, говоря языком нынешних газет, «старым спецом», то, наверно, к нему положено приставлять комиссара? Не так ли?

Белов подумал: «Оригинальная манера разговаривать. Как тут быть? Отвечать в таком же шутливом тоне? Но ведь перед тобой сидит старый, опытный геолог, по книгам которого ты сдавал в свое время экзамены в институте. Быть может, он обижен на нашу политику по отношению к старой интеллигенции? Часто бывает — без всяких оснований обидят человека недоверием».

— Мне кажется, что экспедиции нужен главный геолог, а не комиссар, — ответил Белов.

Казимир Павлович промолчал. Он с любопытством разглядывал Белова. «Из новых, пролетарских кадров, — размышлял он. — Наш преемник. Такие, как он, понесут знамя русской науки. Только что из этого выйдет?»

— Вы давно из Москвы? Как столица наша поживает?

Белов понял, что начальник экспедиции прощупывает его, присматривается. Придется поддерживать

этот ни к чему не обязывающий разговор.

— Вы, наверно, видели Качалова? — продолжал Великорецкий.

— Видел. Хороший артист. И…

Казимир Павлович развел руками.

— Всех вас научили давать самые общие оценки: отличный, хороший, так себе артист… Или так себе ученый… А нас в старое доброе время учили составлять обо всем свое собственное мнение. Для меня Качалов не просто хороший артист. Он гордость русского искусства. Качалов, Шаляпин и Горький — вот настоящие три богатыря.

Белов промолчал. К своему стыду, он всего три раза видел Качалова на сцене, а Шаляпина, который за границей, и вовсе не мог слышать.

Великорецкому, видимо, стало неловко за свою атаку. Постучав пальцами по столу, он миролюбиво спросил:

— А до нас где служили?

Пришлось коротко рассказать о себе: работал на заводе, был послан в деревню с продотрядом, потом на рабфак, институт и год работы в экспедиции, в Туркмении…

— Значит, геолог вы еще молодой.

— Да, только начинаю.

Белов говорил неторопливо, как бы взвешивая каждое свое слово. «Какой у него подбородок! — подумал Казимир Павлович. — Романисты утверждают, что такой подбородок — признак упрямства. Удивительные люди эти писатели! Силу воли ищут в форме подбородка, а ум определяют по форме лба. Чушь какая-то!»

Казимир Павлович поднял глаза.

— Вы знали, кто до сих пор был на вашем месте?

— Да.

Великорецкий никак не мог понять, почему прислали Белова, даже не посоветовавшись с ним. Быть может, это козни врагов?.. Он с неприязнью посмотрел на Белова. Что-то не нравилось ему в нем, но что именно, он еще не мог понять.

Вокруг уральской нефти разгорелась острая борьба. Сторонники Губкина нападали на своих противников, отрицающих промышленную нефть в центре России. Великорецкий тоже сомневался в существовании нефти. Так, может быть, это Губкин прислал своего сторонника? С чем пришел Белов в экспедицию?

— Вы представляете себе масштабы и направление нашей работы?

Белов утвердительно кивнул головой.

— В Москве перед отъездом я познакомился со всей документацией. И мне кажется, что разведку следовало бы вести более активно.

Казимир Павлович вспыхнул:

— Советую вам не торопиться. Сначала познакомьтесь с делами, а потом уж впрягайтесь. Когда все узнаете, тогда и вернемся к этому разговору.

«И в этом он оказался разумнее меня, — подумал Белов. — Я слишком тороплюсь. Конечно, сначала надо познакомиться с работой экспедиции, с людьми, а потом уж строить свои планы».

Казимир Павлович решил немного осадить «комиссара».

— Я не скрою, ваш приезд поставил меня в очень затруднительное положение. Людмила Михайловна — молодой, ищущий геолог… И вдруг так неожиданно… Впрочем, теперь уже поздно обсуждать этот вопрос. Устраивайтесь. Шаймурат, есть у нас такой чудесный старик, возьмет вас под свое крылышко. А потом сговоритесь с Миловановой насчет сдачи дел. Ну, как будто обо всем договорились?