Лебеди остаются на Урале
Шрифт:
«Видно, чего-то не поделили!» — подумал он.
Буран всегда купался рано утром, до работы. Он облюбовал уютный уголок на изгибе реки, возле небольшого острова. Тут и течение слабое и место глубокое. А самое главное — никто, кроме него, не бывает здесь. Он пришел сюда и на другой день после сабантуя.
В эту пору, от рассвета до восхода солнца, первыми пробуждались птицы. Буран уже подружился с ними. Как только он появлялся на берегу, быстрокрылые ласточки с веселым щебетаньем взлетали вверх, чтобы приглядеться к нему. Исполосовав
В это утро он все еще был под впечатлением своей победы на сабантуе. Теперь слава о ней пойдет по всей округе. Он понимал, что победа над лесорубом была случайной. Вряд ли ему удастся одержать верх в следующей схватке. Если бы этот лесоруб не разозлил его, напомнив о Хамите, вряд ли нашлось бы в Буране столько упорства и воли к победе. А Хамит, видимо, болтает там, в леспромхозе, о том, как он отбил у Бурана любимую девушку…
Невольно сжались пальцы в кулак.
Подойдя к самому спуску, Буран растерянно остановился: кто-то уже плескался в воде. Он огорчился. Разве мало других мест на реке?
Оглянулся. На берегу лежало женское платье. Оставалось одно — уходить поскорее. Вот не повезло!
Кому это вздумалось так рано купаться? Притаившись за ивами, он раздвинул ветки. Движения женщины ему показались удивительно знакомыми. Сделав большой круг, она повернулась лицом к берегу.
— Камиля! — вырвалось у него.
Буран с горечью подумал: «Теперь она чужая… дальше чужих!» — и хотел незаметно уйти.
Ноги не подчинились ему. И сердце, глупое, удержало. «Так долго ты не видал ее! — говорило оно. — Целых три года! Побудь еще немного, уйти всегда успеешь».
Камиля уплыла к острову, на глубокое место. Легла на спину, подняв фонтан брызг.
Буран пытался пристыдить себя: «Ты подсматриваешь за чужой женой! Это не похоже на тебя, Буран. Ты жалок и смешон!» Но в душе не было обиды.
Камиля плавала легко, по-мужски, уверенно выбрасывая вперед руки; следом за ней расходились мелкие волны. Давно ли Буран учил ее плавать! То было время, когда мальчишки и девчонки купались вместе, пока стыдливость не разогнала их.
Он искал ее на сабантуе, а встретил здесь. Как быть? Еще не поздно уйти… Но гордость встала на колени — он не ушел…
Он видел, как Камиля выходит из воды… Длинные косы упали с головы на грудь. Он подумал, что никогда не видел, как она расчесывает их. Камиля шла к берегу не торопясь. Все такая же красивая. Хамит не смог отнять у нее красоту, усмирить ее гордость.
Выйдя на берег, она встряхнула полотенце. Вспомнил — Камиля всегда боялась жучков и гусениц. Этот ее жест будто снова сблизил их. Чувство, толкнувшее Бурана на борьбу с лесорубом, заставило его выйти из засады.
Шорох напугал Камилю. Она запуталась в платье, попятилась и беспомощно засуетилась. Не то стон, не то
Черт возьми, кто может остановить его! Никто!
— Не надо! — взмолилась Камиля.
Буран, силясь улыбнуться, тихо сказал:
— Не бойся, это я, Буран…
Как будто она не видела, что это он!
— Вот как встретились, Камиля!..
Она молчала. Буран схватил ее холодные, немые от растерянности руки. Камиля опустила голову.
— Взгляни на меня!
Он знал — глаза ее расскажут все… Они никогда не обманывали его.
— Ты так напугал меня. До сих пор дрожу…
Не дав договорить, Буран осторожно притянул ее к себе. В самом деле, она дрожала мелкой дрожью. Но в глазах не было испуга.
Камиля не сопротивлялась, чуть слышно попросила:
— Только не здесь.
Потом наступила тишина! Ему чудился звон колокольчиков в цветке ландыша. Отчетливо слышался тихий свист крыльев летающих над головой ласточек. Он мог бы утверждать, что уши его улавливают шорох муравья, запутавшегося в складках одежды. Еще запомнилось: в ауле жалобно промычал теленок.
Она одевалась не таясь. Его позабавила ее попытка скрыть от него прохудившиеся пятки чулок.
— Камиля! Не торопись!
Ей показалось, что он не понял того, что произошло…
— Не надо, не надо…
Она заторопилась, как в былое время. Теперь перед ним стояла собранная, гордая женщина, маня своей недоступностью, строгостью. Неужели он опять потеряет ее?
— Завтра снова здесь, между рассветом и восходом! Придешь?
— Не знаю…
В ней боролись противоречивые чувства. Надо поскорее уходить. Уже проснулся аул. Их могут увидеть вместе.
Она ушла через поле, ступая по полевым цветам. Так ни разу и не оглянулась…
Этот день был самым длинным в жизни Бурана. Парень не знал, как скоротать время. С ожесточением бил он молотом, но и этот тяжкий и радостный прежде труд не приносил успокоения.
— Не понимаю, парень, что с тобой приключилось? — который раз допытывался Галлям. — Не пчела ли тебя ужалила? За все хватаешься и ничего толком не делаешь. Тебе самому теперь помощник нужен. Смотри, забыл положить в горн уголь, пособи мне… В тебе, парень, черт сидит! Вот что! Послушай моего совета, пойди к вдове Хадиче, она знает средство от пчелиных укусов и от кое-чего другого…
Кузнец хохотал до тех пор, пока смех его не перешел в кашель.
Совсем некстати пришел Ясави. Он придирчиво осмотрел отремонтированные жнейки и остался доволен.
— Вижу, ты освоился тут. Только недолго тебе тут оставаться, — сказал он Бурану.
— Как это так? — вскипел Галлям. — Я не останусь без помощника. Вон сколько заказов навалили! Надо сначала спросить меня, согласен ли я.
— Из Уфы прислали бумажку, что нам выделяют грузовую машину, и я сразу подумал про тебя, Буран. Ты ведь хотел стать шофером.