Лёд и алмаз
Шрифт:
— Где они, чёрт их подери?! — Торжествующую ухмылку на лице Грободела сменило озадаченное недоумение. Счётчик вражеских особей продолжал накручивать цифры, но на тактическом мониторе не наблюдалось и намёка на движущийся к нам «крабовый» фронт.
— Да вот же, господин полковник! — ответствовал Хрякову капитан, вникнув в ситуацию раньше него, и коснулся на интерактивном дисплее изображения одного из гусеничных биомехов. Картинка спрятавшегося за снежной грядой Богомола тотчас же увеличилась посредством «зума» на весь экран. После чего даже стоящим позади мостика мне и Свистунову стало понятно, откуда исходит обнаруженная авиаботом новая угроза.
— Солнышко! — пробормотал
В отличие от адаптированной для езды по сугробам троицы Богомолов, Солнышки не подверглись никакой зимней модернизации. Они не могли ни ползать на своих крабовых лапках по глубокому, рыхлому снегу, ни тем паче подпрыгивать на нём. Но, ведомые загонщиком — и где только он откопал в Новосибирске эту взрывоопасную стаю? — камикадзе вышли из затруднительного для себя положения простым и в то же время гениальным способом.
Облепив в несколько слоев броню Богомолов, будто муравьи — намазанную медом ветку, Солнышки перемещались вместе с гусеничными собратьями, превратив каждого из них в самоходную бомбу. Общее количество несомых ими мин авиаразведчик определил лишь приблизительно: их было порядка двух сотен. Хотя и без досконального подсчёта становилось очевидно, что синхронный взрыв трёх таких симбиотических убийц протает в толще снега кратер шириной со стадион и глубиной до самой земли. Так что если мы хотели остановить противника, не пострадав при этом самим, его следовало расстреливать сразу, как только он взберётся на гребень снежной гряды, за которой сейчас скрывался. Но совершать такую глупость Богомолы тем не менее не торопились. Впрочем, как и разворачиваться и убираться восвояси, кажется, тоже не планировали.
Приближаться к ним теперь стало крайне опасно и подстрелить их сквозь снежную преграду было нереально — под ней находились заметённые снегом какие-то развалины. Вместо того, чтобы и дальше набирать разгон, капитан снова замедлил ход, а Хряков вперил взор в тактические мониторы. Полковник предположил, что самоходные бомбы попросту ждут, когда с другого направления на нас набросится ещё одна группа противника. Она отвлечёт на себя «Ларгу» и позволит Богомолам подойти к нам поближе.
Но, как было и в случае с не клюнувшим на нашу приманку Генералом, мы и здесь прогадали. Враг не предпринял никаких отвлекающих манёвров, а атаковал нас хитрым способом, какой мы могли бы, в общем-то, предугадать, но были совершенно не в состоянии отразить.
Я уже упоминал про умеющие метать камни передние конечности Богомолов. Как выяснилось, с не меньшим — а вернее, куда большим — успехом они могли швырять не только булыжники, но и мины. Причём последние обеспечивали своему не слишком зоркому переносчику завидную скорострельность. Переползая по его корпусу, они выстраивались в очередь на обоих его стальных плечах, и, едва очередное дисковидное Солнышко, поджав лапы, отправлялось в полёт, как на освободившуюся стартовую позицию тут же
Все три Богомола работали, подобно метательным машинам для стендовой стрельбы, избавляясь от своих симбионтов с высокой скоростью. Попеременно махая конечностями и раскручивая дисковидные снаряды при броске, каждый биомех выстреливал ежесекундно по одному Солнышку. Чья форма лишь способствовала нестандартному применению этого, казалось бы, узкоспециализированного оружия. Куда летели вражеские мины, полагаю, уточнять не нужно. У этих импровизированных минометов была лишь одна цель, которую они обстреливали сейчас с недосягаемой для нас позиции.
Этот удар по загнанным в ловушку «Альбатросу» и «Маламутам» был гораздо страшнее термической атаки Генерала. Произведённый по принципу коврового бомбометания, залп Богомолов накрыл плазмой и превратил в кипящий котёл ещё большее пространство. И даже те чистильщики, кто, повинуясь поспешному приказу Грободела, ринулись на прорыв из зоны поражения, были обречены на смерть, поскольку зона эта вмиг расширилась чуть ли не втрое.
Иллюминаторы «Ларги» подверглись автоматическому затемнению, так как безостановочная череда плазменных вспышек не уступала по яркости ядерному взрыву. Концентрация не успевшего рассеяться пара вновь стремительно возросла. И стала такой, что теперь его извержение напоминало не фонтанирование отдельных гейзеров, а натуральный вулканический выброс. Гигантский паровой столп взметнулся в небеса и напрочь заслонил от нас клонящееся к закату солнце. А также перекрыл видимость авиаразведчику, что неминуемо отразилось на чёткости транслируемой им тактической карты.
И вновь мы очутились за пределами смертоносного очага, что вовсю пылал и бурлил всего в каких-то полутора сотнях метров от нас. Теоретически Богомолам ничего не стоило изменить траекторию обстрела и обрушить дюжину-другую мин и на наши головы. Но этот противник, как и предыдущий, также не желал поддаваться на провокацию, концентрируя огонь на наименее угрожающих ему участниках конвоя. Вернее, бывших участниках. Спустя уже десять секунд с момента, как над нами пронеслись первые Солнышки, мы потеряли связь со всеми до единого нашими сопровождающими.
И когда в динамиках громкой связи смолкли крики последнего из них, мы на полной скорости заходили во фланг минометной батареи. Спасти своих бойцов Хряков уже не мог — вживлённые в них диагностические импланты сигнализировали ему о том, что в плазменном котле не осталось выживших. Но и отступать, не поквитавшись, полковник тоже не собирался. Однако, как бы он ни осерчал, идти на врага в сумасбродную лобовую атаку Хряков отказался. И приказал капитану уничтожить Богомолов по всем правилам. Помимо меня, Тиберия и добытого нами ценного груза в «Ларге» находились ещё около сорока солдат. Рисковать понапрасну их жизнями Грободел, несмотря на своё одиозное прозвище, тем не менее был не вправе.
Избавившиеся от большей части своего дьявольского груза, теперь Богомолы не представляли для нас чересчур мощной угрозы. Перевалив через скрывающую их гряду, «Ларга» ещё на склоне развернулась носом ко вражеской батарее и, наводя орудия на цели, ринулась в неотвратимую фланговую атаку.
Первый миномётчик был испепелён нашей ракетой и детонацией своего оставшегося боезапаса, не успев даже обернуться в нашу сторону. Объехав по кривой место взрыва, дабы не ухнуть в воронку, катер вынырнул из парового облака и с ходу разнёс залпом из пушек и пулемётов второго Богомола. За миг до этого тот швырнул в бушующий неподалеку искусственный вулкан последнее Солнышко и потому не вспыхнул, а был попросту растерзан градом врезавшихся в него импульсных снарядов.