Лёд моих диких снов
Шрифт:
Мне хватило и минуты, чтобы выбить из него дурь, пока нас не растащили. Двое парнишек, лет восемнадцати, вытащили его в тамбур. Остальные притихли, оборвав все разговоры.
— Гниль, — сказал Семыч в образовавшейся тишине. Я залпом выпил водку из его стакана и вышел в тамбур покурить. Этого придурка там уже не было.
— Слышишь?
— Что? — спросил я у материализовавшегося за моей спиной Семыча. Уголок его губ дрогнул, словно он хотел улыбнуться.
— Опять зовут. Как выпью, так зовут.
— Не пей, — ответил я, чувствуя,
— На трезвляну все хорошо помнится, — сказал он, привалившись к двери с сигаретой в зубах. — Легко убить, если не медлить.
— Убьешь — отпустит?
Он перевел на меня ничего не выражающий взгляд и покачал головой.
Я докурил и ушел, оставив его наедине с голосами. Больше я Семыча не видел, но этот странный разговор и мертвый взгляд долго не выходил из моей головы.
Глава 1
Месяц КМБ показался мне раем, тогда как Макс весь свой энтузиазм начал потихоньку терять. Мы сдружились с некоторыми бойцами, но особой сплочённости среди нас не было. Все прекрасно понимали, что ещё до присяги нас распределят по разным частям и дивизиям.
Сам день присяги не подарил мне особо никаких эмоций, чего нельзя было сказать о светящемся гордостью Максе. К счастью, нам удалось попасть в одно подразделение воинской части. Все вокруг сияли от радости, предвкушая пару часов со своими родными. Нам по этому поводу светиться было ни к чему. Ко мне все равно никто не приехал. Да я и не сообщал, куда меня, собственно, отправили служить. Макс своих отсеял сам, попросив не приезжать.
После торжественного построения, мы с некоторыми бойцами отправились сразу же в казарму.
— Приваливаемся, — с тяжким вздохом выдавил Макс, бросая сумку на нижнюю койку и плюхаясь в нее, как в кресло. Я уселся рядом, забросив свои шмотки наверх и посмотрел на парней, сидящих напротив.
— Рядовой Сороконог. Антон. — Представился плотный малый, на вид немногим младше нас.
— Сергей. Белозубов. — Вторил ему худой, как жердь, приятель.
Позднее в казарме их окрестили "Толстый и тонкий".
— Макс Антипов.
— Архипов… Андрей, — с непривычки вытолкнуть сквозь зубы имя брата получилось с небольшой заминкой. Я пожал им руки, ещё не зная, какая плотная дружба этим рукопожатием окрестилась.
Белозубов и Сороконог бойцами были так себе. К распорядку дня и ФИЗО были не расположены. Ориентирование на местности, стрельба, марш-броски — все это в первый месяц было им непосильно.
Серега больше был по части балагурства, тогда как Антон исполнял немыслимые вещи на гитаре. Пацаны из детского дома. Им и гражданская жизнь-то была в новизну, что уже говорить об армии.
Мы учились. Волчьим законам жизни дет. дома и игре на гитаре — у них. Развитию выносливости и стоянию горой друг за друга они учились у нас.
Союз был странным и нелепым, но он приносил свои плоды.
К третьему месяцу
И мы вместе с ними.
Белозубов хотел поступать в театральный. Сороконог определил себя в музыканты. Макс мечтал о куче девчонок и беззаботной жизни. Я же думал о Вере, планируя по дембелю сделать ей предложение.
Но всё перечеркнулось в один из промозглых декабрьских дней.
Точнее, я сам всё это перечеркнул…
_____________________________________
— Алло.
— Привет.
— Привет.
— Ну, как ты там?
— Нормально.
— Не скучаешь?
— Времени нет.
— Значит, не передумала?
— Нет.
— Ясно.
— Слушай, ты не вовремя. У меня времени нет.
— Торопишься куда-то?
— Да. Пока…
______________________________________
— Почта, Архипов.
— О, Андрюха, баба твоя активизировалась, — с ухмылкой проговорил Самохин. Тот самый урод, которому в поезде я начистил репу.
Пропустив его замечание мимо ушей, я с каким-то странным предвкушением ринулся к почтальону.
Получив письмо, отставил швабру в сторону и уселся на койку Макса.
— Счастливые, — Белозубов с завистью проследил за тем, как мы с Максом вскрываем письма.
Почему именно письмо — я понял не сразу. У неё ведь был номер Макса, могла просто позвонить.
В конверте друга было три листа, исписанных почерком старомодной матери, предпочитающей старый способ общения новому.
В моем только одна фотография. Сумеречная комната и двое на кровати. Вера и Андрей.
Не веря своим глазам, перевернул снимок и увидел ровный почерк брата.
"Она всё-таки сделала выбор."
И издевательская рожа, наспех намалеванная ручкой.
— Убью суку.
В мыслях зародился хаос, в то время как голос остался спокойным и беспристрастным. Простая глянцевая бумага стала ударом ниже пояса.
Такого я точно не ожидал.
Почуяв неладное, Макс кинул на меня взгляд. Белозубов и Сороконог переглянулись. Самохин, не веря своему счастью, тут же материализовался за моей спиной.
— А сучка-то не промах! Наставила рога.
С резкого разворота вцепился рукой в его шею и сжал, на сколько хватило сил. Он забрыкался. Захрипел. Кадык судорожно задёргался под моей ладонью.