Лед под ногами
Шрифт:
– Мно-ого, – покачала головой Юля.
– Как рецидивисту.
– Жалко было?
– Видишь ли, Юлия, если бы его взяли на деле, я, конечно бы, плакала, передачи носила, просилась на свидания. Может быть, честно ждала. А когда так…
– Да, да, я понимаю.
– Но самое интересное… Максим, налей еще… Самое интересное произошло буквально на днях. – Аня одним глотком осушила рюмку, закусила ломтиком ветчины. – Я вхожу в подъезд, поднимаюсь на свой этаж, и тут – он. Стоит, ухмыляется. А ему еще года три сидеть. Я думаю: сбежал. И сразу же, представляете, опять чувства к нему.
Спрашиваю: “Лёхан,
Но я не буду. Живи долго и мучайся”. И бумажку сует: “Вот гляди, справка, что я ВИЧ-инфицированный. Там меня заразили, куда ты, сука, меня сдала. Мне жить полгода. А ты долго живи – живи и знай, что пацана убила. Из-за мафона сраного”. И ушел… Я теперь с ножиком стала ходить. Он наверняка отомстить захочет, а я ведь только по-новому стала жить. Смысл появился…
– Во-о, – опять шепот Димыча. – Сергей куда-то пошел. Как, подойти?
Чащин перевел взгляд с Ани на спину молодого вождя, сонно пожал плечами:
– Подойди.
– Может, он в туалет…
– Может.
– Тогда подожду… Блин, надо ведь решить в конце концов.
– Надо, надо! – очнулся Чащин, вспомнив свои планы-мечты, что вот
Димыч устраивается на денежную должность, сам снимает квартиру.
–
Давай, поговори, конечно! А то это до бесконечности может тянуться.
– …Нет, ты правильно все сделала, Ань! – успокаивала Юля. – Я вообще не понимаю, как ты такая… такая яркая женщина, могла с зэком каким-то.
– Знаешь, героя хочется, – кажется, искренне призналась та.
–
Смелого, настоящего парня. Ты из Долгопрудного, как я помню? – Юля кивнула. – У вас каждый второй там такой. А я всю жизнь на
Остоженке, в классе ботаны одни. Я поэтому и в Союз вступила – чтоб что-то настоящее… Настоящим делом заняться.
У стола появился Сергей. Приподняв правую бровь, оглядел сидящих.
– Я уверен, друзья, сегодняшний день нужно продолжить зажигательным, бодрым танцем.
И тут же из динамиков на стенах грохнула музыка Кустурицы. Несколько человек вскочили, выбежали на свободный пятачок между столом и стеной, стали дергать торсами, вскидывать руки. Аня тоже пружинисто поднялась и, обжигая взглядом Сергея, заизвивалась. Тот ответил своими, слегка ленивыми, точнее, солидно-сдержанными, извивами…
Слева, через два человека от Чащина, женщина с пышными волосами расталкивала своего задремавшего кавалера – тоже, видимо, желала танцевать.
Димыч сидел за компьютером – искал по интернету музыкантов, желающих играть панк-рок. Чащин лежал на диване, смотрел один из своих любимых фильмов “Четыре комнаты” и наслаждался бездельем. Сегодня впервые за долгие недели никуда не нужно было бежать.
Местами фильм захватывал, Чащин забывал про остальное, увлекался, но тут же находился повод вернуться в настоящее. То Димыч начинал злобно ворчать и яростно стучать по клавишам, то старая видеокассета рябила, а главное – в мозгу то и дело взбухал вопрос: сколько это может продолжаться?
Ну и что, что сейчас он вольно лежит на диване, смотрит то, что хочется, зевает, не прикрывая рот ладонью, почесывается. Но внутри сохраняется изматывающее, сосущее
Чащин казался самому себе забитым, затюканным мужичком, который во время похода с супругой на рынок, пользуясь тем, что она занялась выбором лучшего куска парной говядины, купил бутылку пива и с величайшим, но пугливым удовольствием, боясь поставить пакеты на землю, стал ее опустошать. Глоток, другой, взгляд на спину супруги, еще глоток, другой, счастливый выдох. И вот – рычание: “Эт-то еще что у меня?! Ну-ка иди сюда быстро, алкаш такой!”.
Сколько раз Чащин видел подобные сцены, из-за них во многом, наверное, и боялся всерьез связываться с женщиной, делать ее хозяйкой дома. Ведь в итоге рискует превратиться в такого же. А оказалось, и друг детства может стать мегерой; и, что самое неприятное и противное, безобразную, сварливую тетку Чащин все сильней ощущал и в себе… Нет, нет – надо что-то делать. Но ведь не гнать…
– Дим, перестань колотить по клавиатуре! – не выдержал. – У меня запасной нет.
– Да блин, они тут вообще! Сплошной авангард, фанк, трэш.
Хэви-метал!.. Кому счас метал нужен? Вот есть чувак, который панк играет, но в стиле “Люмен”. Шизанулись на этом “Люмене”!
– Что – нормальная группа, – буркнул Чащин скорее из чувства противоречия.
– Чего? Тебе эта попсня нравится?!
– Ладно, все. Не хочу я никаких споров. Я только прошу не ломать клавиатуру. – Чащин поставил видак на паузу – на экране застыл
Бандерас, – кряхтя, сполз с дивана, пошел на кухню.
В раковине завал грязной посуды, стол тоже загажен, на полу – пустые бутылки. Устоявшийся спиртовый дух… Вот хозяйка нагрянет… Да и вообще – какого черта он позволил превратить свое жилище в притон какой-то? Какой тут отдых может быть?! И Чащин чуть не крикнул:
“Дмитрий, иди мой посуду!”. Удержался, едко хмыкнул – так же, с обидой и негодованием, кричали иногда его родители, вернувшись с работы.
Закурил, включил чайник… Нет, правильно – тут любой нормальный человек возмутится. Мало ли что панк, но тарелку-то можно помыть за собой, бутылки к мусоропроводу вынести.
Вместо одной ложки кофе положил две с половиной. Надо взбодриться…
Сел между холодильником и столом, смотрел перед собой. Электроплита с коричневатыми потеками, стиральная машина, забитая бельем… Нужно рубашки выстирать, уже на работу не в чем ходить. Порошок, правда, кончился. Пиво есть время покупать, а порошок не получается…
Ладно, наденет завтра водолазку под пиджак.
“Вот-вот, сначала водолазку, потом футболку, потом можно вообще на работу не пойти”. И вдруг явственно представилось, что у него случился запой. Сегодня вечером напивается так, что завтра в восемь утра не может встать. Жестоко болеет, похмеляется, но перебарщивает и напивается снова. И так день, два, три. Сначала пытается врать
Игорю по телефону, что болеет, а потом уже просто пьет. Снимает деньги со счета, покупает водку, пиво, кой-какую закуску… В итоге приходит на работу и узнает, что его уволили. Пьет уже от безысходности. Денежные запасы быстро кончаются, за квартиру платить нечем. И – что? Месяца через три он вполне может оказаться на улице.