Лед тронулся
Шрифт:
Встряска, устроенная министром финансов, не затмила смятения, в котором пребывала думающая часть населения после событий в Вильнюсе и Риге. Войска, захватывающие Телецентр, четверо мирных граждан, погибших в столице Литвы, — все это как-то не вязалось с еще совсем недавно спокойной, без всяких ЧП жизнью Советского Союза. Кто поумнее, догадывался, что и раньше где-то как-то недовольство народа прорывалось. Только узнавали об этом много времени спустя и не из программы „Время“, а по слухам, кухонным разговорам, из „вражьих“ радиоголосов. А нынче новые телепрограммы — „Взгляд“, „Пятое колесо“, „До
На этом фоне рассказ Маши о вчерашнем купании мамы в шампанском вызвал у бабушки Илоны реакцию, можно сказать, паническую. Она немедленно позвонила сыну на работу, но Таня Фомочкина, объяснила, что шеф категорически велел ни с кем его не соединять. Илона Соломоновна попросила передать, чтобы тот обязательно вечером заехал к родителям. Обязательно!
Вадим с самого утра переписывал устав и учредительный договор совместного предприятия, создаваемого одним из кооперативов. Сам кооператив уже полгода был клиентом Вадима. Но подготовить документы Осипов поручил Игорю Бабкину, благо шаблон был, а особенности проекта Вадим ему подробно объяснил. Но, беда! Игорь как был адвокатом-криминалистом, так им и остался. Устав из-под его пера вышел еще туда-сюда, а вот учредительный договор он „запорол“ полностью. Клиента ждали в два часа дня, и времени у Вадима оставалось совсем в обрез. Вадим стучал на клавиатуре компьютера, стараясь ни на что не отвлекаться. Сотрудники передвигались по комнате на цыпочках.
Появилась, как всегда улыбающаяся, Лера Скорник. Фомочкина прижала палец к губам, покосившись при этом на Вадима; вести себя тихо. Лера проследила за направлением ее взгляда, беззаботно махнула рукой, но, тем не менее, шуметь сходу не стала.
Вадим бросил взгляд в сторону Леры, буркнул: „Привет!“ и опять погрузился в работу.
Леру такое отсутствие внимания к ее появлению не то чтобы оскорбило, но расстроило. Она припасла два свежих анекдота и ее просто распирало желание поскорее поделиться ими с ближними. Значит, надо отвлечь Вадима чем-нибудь таким, на что он не обозлится, а там уже — дело техники. Работа не волк — в лес не убежит. „Потрындим минут десять, а потом пусть опять стучит. Дятел!“ Коварная Лера приблизилась к столу Осипова.
— Кофе хочешь?
— Давай, — не отрываясь от монитора, опять буркнул Вадим.
Лера взяла со стола Фомочкиной кофеварку, подошла к блоку розеток, расположенному на стене как раз посередине между рабочим местом Вадима и „ассоциатореким“ столом, за которым сейчас никого не было, ловко выдернула один из воткнутых в розетки штепселей, поскольку свободных розеток не оказалось, и воткнула вилку кофеварки. Она уже предвкушала, как через несколько минут по комнате поплывет дивный аромат и она, попивая любимый напиток, расскажет, наконец, свои новые анекдоты. Но что-то заставило ее обернуться в сторону Осипова. Что-то очень тревожное, неосознанное, но пугающее.
Вадим сидел, растерянно глядя на потухший экран компьютера. Потом он перевел взгляд на провод, который спускался со стола и шел в сторону розеток. На мгновение взгляд задержался на вилке компьютерного шнура, мирно почивавшем на полу, и уже навсегда остановился на Лере. Когда до нее дошло, что она натворила, нос ее от ужаса покрылся испариной.
— Ты что, текст не сохранил? —
— Это двести восемьдесят шестой компьютер. Он тексты автоматически не сохраняет! — шепотом же прорычал в ответ Осипов.
— Это я знаю, — соврала Лера. Она абсолютно не понимала, как работают компьютеры, и предпочитала пользоваться электрической пишущей машинкой, а то и вовсе писать от руки, мучая бедную Таню своими каракулями. — Сам-то ты почему не сохранил?
— Тебя, дуру, не ждал! — голос Вадима дрожал от гнева. Он уже почти кричал.
Глядя в глаза Осипова, Лера поняла — умей взгляд убить, быть бы ей уже дважды расстрелянной, единожды повешенной, а в довершении еще и зажаренной в кипящем масле.
— Я сейчас сама все перенаберу! — с пионерской готовностью отрапортовала Скорник.
— Ты?! — прорычал Вадим.
— Ну давай я попрошу Игоря. Бабкин быстро печатает.
Упоминание имени человека, работу которого Вадиму сейчас предстояло переделывать во второй раз, успешно довершило начатое. Со звериным оскалом Осипов начал подниматься из-за стола. Лера, следуя спасительному инстинкту самосохранения, беззвучно кинулась прочь. Ожидать такой прыти от этой толстушки было никак нельзя. Фомочкина, вжавшись в кресло, обреченно ждала, что сейчас ей, как обычно, достанется в первую очередь.
Но Осипов бросился не вдогонку за Лерой, а к злосчастной кофеварке. Кофе уже начал подниматься в открытом стакане, и того и гляди должен был через несколько секунд неминуемо залить новый палас, который Вадим с тяжким трудом добыл у Аксельбанта. Загляни кто в комнату, логику перемещений юристов точно бы не понял: одна стремглав несется к двери, а другой с еще большей скоростью кидается на ее место.
Осипов успел, Скорник — тоже. Поэтому она уже не видела, как он выдернул шнур кофеварки и быстро воткнул на место вилку компьютера. Тайная надежда, что может за столь мизерное время текст стерся не полностью, не оправдалась. Компьютер умел не только быстро заполнять свою память, но еще быстрее ее терять. Вадим растерянно смотрел на это проклятое чудо электроники.
— Техника в руках дикаря — обуза! — решила поддержать моральный дух шефа Таня, пригвоздив к позорному столбу Леру. Но Вадим почему-то принял ее высказывание на свой счет. Он посмотрел на Таню тем же „ласковым“ взглядом, который несколько минут назад заставил Скорник вспомнить спортивную юность.
Долго смотреть на Фомочкину не понадобилось. Она вскочила и вылетела вслед за Лерой, уже в пути начиная плакать, что для нее было столь же естественно, как и дышать.
— Вадик, неужели ты сам не понимаешь, что это неинтеллигентно? Купечество какое-то — ванна шампанского, — начала Илона, не успел Вадим снять пальто и стряхнуть снег с ботинок. — Откуда это в тебе?
— От отсутствия комплекса неполноценности, столь характерного для советской интеллигенции! — вмиг огрызнулся сын.
— Ну при чем здесь это? И вообще, какая разница между советской интеллигенцией и интеллигенцией вообще?
— Огромная! Прежде всего, замечу тебе: во всех языках мира есть слово „интеллектуал“ и нет слова „интеллигенция“. Это чисто наше, „расейское“ понятие. Но главное в другом. Главное, что досоветская интеллигенция не просто сама себя уважала, как это делаем мы, а заставляла власть уважать себя. Мы же только заискиваем перед ней.