Леди Арт
Шрифт:
Если бы Филипп не был груб, ничего бы не случилось.
Если бы Эдвард не уехал по желанию отца, ничего бы не случилось.
Все проблемы из-за Керреллов!
Она всхлипнула. Ей так нужен был Эдвард! Прямо сейчас. Он бы удивился, видя её такой, но Хелена была уверена: не осудил бы, не стал спрашивать, просто был бы рядом. Она бы уткнулась лицом в его колени или в грудь и, может, тогда бы рассказала всё… Как только бы успокоилась, как только бы чувство вины и смирение взяли верх над страхом и гордостью.
Но она не могла даже смотреть на синернист, не представляла,
И тут открылась дверь. Хелена подскочила и растерянно уставилась на мадам Берроуз, свою неизменную гувернантку. Та выглядела встревоженно: видимо, заметила, что её госпожа не выходила из комнаты: ни к Рейверну, хотя они часто начинали работу сразу после завтрака; ни в библиотеку, ни даже на балкон. К тому же от неё не поступало никаких распоряжений уже несколько часов. Она только послала за врачом утром — и больше ничего. Ни еды, ни ванной, ни одежды… Мадам Берроуз решила проверить. Она не могла не.
Хелена опустила голову. Мадам Берроуз тихо затворила дверь и прошла к кровати.
— Миледи, что с вами? — Хелена замотала головой. — Может, вызвать врача ещё раз? Или сэра Рейверна? Может, его высочество?..
Хелена вздрогнула. Она хотела отказаться, сказать, что всё в порядке, не стоит волноваться, но вместо слов из горла вырвался хрипящий всхлип, и, зажимая рот ладонью, Хелена отвернулась.
— Ваше высочество… Неужели вы так волнуетесь из-за свадьбы? — голос гувернантки был полон смятения.
Хелена закивала. Часто, сильно. Это была правда — просто не вся. Но зачем мадам знать причины…
— А ну-ка посмотрите на меня, ваше высочество. Давайте. Мне что, уговаривать вас, как маленькую? Не нужно смотреть на меня как на врага. Ладно-ладно, не злитесь. Ну что вы? — мадам Берроуз с сочувствием улыбнулась, пальцем приподняла Хелене подбородок и заговорила тихо, размеренно: — Это нервное. Оно скоро пройдет. Поплачьте сейчас, если хочется. Но его высочество должен увидеть вас без слёз и сожалений.
Хелена кивнула еще раз. На этот раз медленно. У неё было несколько дней, чтобы смириться. Свадьба была неизбежна. Нужно было лишь принять факт, что теперь её сказка с прекрасным принцем существует только в прошлом, в мечтах и представлениях.
Мадам Берроуз пообещала, что скоро станет немного легче, и заставила Хелену уйти в ванную. Она повиновалась и просидела там, пока вода не остыла и находиться в ней стало неприятно. Хелена стиснула плечи, откинулась на спинку ванны и, взглянув в потолок, съехала вниз. Вода сомкнулась над макушкой, забилась в нос. Хелена снова выдыхала пузыри, чувствуя, как те разбиваются около носа, слыша, как приглушённо они бьются о поверхность; смотрела на размытый потолок, пока грудь и горло не сдавило. Ей казалось, что она снова в резервуаре из мыслей: в ушах шумело, и всё размывалось перед глазами.
И Хелена попробовала вдохнуть: проверить, реально ли это. Вдохнула — и тут же вынырнула, кашляя, будто пытаясь выплюнуть лёгкие. Вода показалась ледяной на контрасте с обжигающими слезами.
В дверь постучали.
— Ваше высочество? — послышался строгий голос мадам Берроуз. — Всё в порядке?
— Да… — прохрипела Хелена и, видя, как иней разрисовывает стены, а вода покрывается корочкой, решила, что ванны на сегодня достаточно.
Потом
Хелена смотрела в кружку, проводя пальцем по шершавому изогнутому ободку.
— Вы и моей матери так делали, когда у неё были срывы? — спросила она глухо.
— В основном не я, — ответила мадам Берроуз. — У вашей матушки были свои сиделки, но да, когда у неё были мигрени и нервные срывы, лучшего лекарства не находилось. Вы ведь знаете, она не любила таблеток.
— Зря.
Недопитый чай превратился в льдинку. Хелена вздохнула и передала мадам Берроуз чашку.
— Там было снотворное?
— Только успокоительное, — ответила гувернантка, усмехнувшись. — Но вам действительно стоит прилечь вздремнуть, ваше высочество. Вы ведь знаете: ваша матушка и дневной сон терпеть не могла. И когда ей указывали тоже.
Хелена покачала головой. О матери говорить не хотелось. Та сама себя довела. И Хелена не могла позволить нервам сделать с собой то же — убить. К тому же ей действительно полегчало. Тело перестало казаться сожжённым до костей. Парализующие мысли не исчезли, но поутихли, и измученный разум просил только одного: отдыха.
— Я проверю вас вечером, миледи, — сказала мадам Берроуз. — Не беспокойтесь сегодня ни о чём. Рейверн поработает сам. И синернист я отключу.
— Спасибо, — прошептала Хелена, едва заметно улыбаясь.
Она откинулась на подушки и закрыла глаза. Негромко щёлкнул дверной замок, и снова нахлынула странная тишина, от которой нервы напряглись, натянулись, дёрнулись плечи. Хелена зажмурилась, приказала себе глубоко дышать, не обращая ни на что внимания — это всего лишь монстры, ничего нового и страшного — и незаметно уснула. В этот раз ей не снились картинки, только невесомые, полные заботы и сострадания прикосновения к плечам и волосам. И Хелена не хотела открывать глаза, не хотела знать, кто это был — и был ли.
День вычеркнуло чередой беспокойных коротких снов, из которых вырывали резкие короткие звуки из ниоткуда. Хелена подрывалась, оглядывалась, выдыхала и снова засыпала. Это продолжалось до вечера, когда бездействие стало невыносимым, а самое плохое и болезненное улеглось, как ил на дне. Она вспомнила, как сказала Филиппу, что жалеть себя приятно, и теперь не хотела поддаваться этому чувству. Оно разрушало.
Топиться ни в воде, ни в воображении ей не понравилось, и Хелена решила утопить себя в жизни. Придворные дамы очень удивились, когда принцесса вдруг изъявила желание посидеть в их компании, а потом наперебой делились новостям, сплетнями, предположениями, что витали вокруг свадьбы. Их обсуждения сливались в забавный гул, как на балах, только без музыки и звона бокалов, и, несмотря на темы, сидеть с ними было не так уж плохо и тяжело. Они просто пересказывали подслушанную или прочитанную ерунду, которая имела мало общего с реальностью, и ничто из этого не могло ни ранить, ни заинтересовать.