Леди-бесприданница

Престон Дженис

Флора подошла к Лахлану – карие глаза под густыми черными бровями смотрели прямо на нее. Порыв ветра принялся трепать полы ее плаща, и она прижала их руками. На ней был свадебный наряд – старое платье мамы из белого шелка с хонитонским кружевом, не о таком она мечтала, но ведь и свадьба ее лишена красоты и романтики. Это брак по расчету.

На лоб упала выбившаяся из-под капора прядь волос. Флора поспешила убрать ее под шляпку и улыбнулась Лахлану. Он подошел ближе и взял ее за руку. Флора с трудом сдержалась, чтобы не

вскрикнуть, когда он сжал ее руку как раз в том месте, где был синяк, появившийся после разговора с отцом.

– На улице холодно, лучше нам вернуться в карету.

– Как скажете, сэр.

– Лахлан, – слишком быстро и жестко поправил он. – Я не хочу быть для вас сэром.

– Очень хорошо. Лахлан. Доброе шотландское имя. Как и Макнейл.

Он кивнул в знак признательности.

Кучер повернулся к ним и протянул еще одну корзину.

– Что это, Баркли?

– Там что-то есть, сэр. Оно шевелится.

Лахлан поставил корзину на землю, расстегнул ремни, чуть приподнял крышку, и в щели сразу показался черный нос, а за ним…

– Бандит!

Теперь ничто не могло заставить ее сдержать слезы. Флора упала на колени и потянула руки к визжащему от восторга терьеру. Она умоляла отца позволить ей взять с собой Бандита, но он категорически запретил. Так кто же?

Бандит вырвался, принялся рыть землю и исследовать новые запахи, а Флора взяла корзину. Внутри она обнаружила сложенный листок бумаги. От увиденного перехватило дыхание.

«Я подумал, что тебе понадобится друг.

Целую. Д.».

Она поднялась на ноги и прижала записку к груди. Дональд бросил вызов отцу. Сквозь пелену слез она увидела, что Лахлан смотрит на нее с интересом.

– Бандит? – Он приподнял бровь.

– Пожалуйста, позвольте мне его оставить. – Если супруг запретит, она ничего не сможет сделать. – Он хороший пес, воспитанный, хотя и совсем молодой. – Весной ему исполнится два года, неудивительно, что он полон энергии. К тому же у него смешные уши – одно торчит, второе чуть прижато, один глаз черный, поэтому пес и получил такую кличку. Как перед такой красотой можно устоять.

Лахлан нахмурился.

– В замке живут кошки. И много домашней птицы.

– Бандиту все это привычно. – Флора вскинула голову, словно защищаясь, нимало не смущаясь неприкрытой лжи.

– Хорошо. Следи, чтобы он не убежал, пока мы обедаем, Баркли.

Лахлан помог Флоре сесть в карету, подхватил корзину с провизией и забрался сам. Усевшись, он достал хлеб, сыр и кварту эля в керамической бутылке. Не найдя стаканов, он растерялся.

– Я не настолько привередлива, чтобы не выпить из бутылки, – пришла ему на помощь Флора и улыбнулась.

Вскоре мир уже не казался ей таким серым. На скулах Лахлана появился румянец.

– Не думал, что мы вот так будем праздновать.

Слова

прозвучали грубо, но у нее внезапно появилось желание его успокоить. Она потянулась и коснулась его руки. Они уже сняли перчатки, готовясь к трапезе, и она ощутила тепло его кожи, заметила аккуратные ногти. Сердце подпрыгнуло в груди, стало покалывать кончики пальцев. Лахлан с удивлением уставился на ее ладонь, потом поднял глаза и посмотрел в лицо. Сначала ей захотелось убрать руку, но вместо этого она осторожно провела по ней, поглаживая. В воздухе, казалось, вспыхнули искры.

– Мы можем отпраздновать, когда будем дома, – ласково произнесла она. – Расскажите мне немного о вашем замке. Как, вы сказали, он называется? Вы всегда там жили?

Он медленно потянул на себя руку, освобождаясь от ее пальцев.

– Нет.

Лахлан протянул жене кусок хлеба и сыра, и она приняла с благодарностью, хотя все еще не ощущала голода. Ее больше интересовало, почему он убрал руку.

Открытую бутылку он предложил сначала Флоре. Она сделала глоток и откусила по кусочку хлеба и сыра.

Лахлан запрокинул голову, долго и жадно пил и лишь потом продолжил:

– Я купил его год назад. – В глазах появилась гордость и легкое смущение одновременно. – Это замок Лохмор.

– Лохмор?

Глава 2

Услышав ее возглас, Лахлан удивленно приподнял бровь.

– Отец не сказал вам? Он внимательно его осмотрел, когда мы обсуждали детали.

– Нет, не сказал.

С того дня, как была расторгнута помолвка тети Тессы и герцога, отец часто повторял, что ничто не заставит его войти в дом заклятого врага. Все дело в гордости, а гордость, по словам отца, – это то, чем жители Нагорья наделены в полной мере.

– Я и представить не могла. Как же так, вы ведь Макнейл. Зачем вам родовой замок клана Лохморов?

Неужели отец считал своего рода победой Маккриффов то, что именно его дочь станет хозяйкой замка?

– Клана Лохморов? – Лахлан опять поднял бровь. – Разве Актом не были уничтожены феодальные привилегии?

– Многовековую историю так просто не уничтожить. Клан – это семья. Ни одному правительству не под силу контролировать сердца и умы.

Флора часто слышала рассуждения отца на эту тему, особенно он любил это делать за стаканом виски.

– И все же… почему Лохмор?

– Герцог не занимался замком, его семья не жила там уже много лет, потом в права вступил наследник, который проводил время в путешествиях и не хотел тратить внушительные суммы на содержание, вот и поручил агенту продать его.

– Но это не объясняет, почему вы купили замок? Зачем? К тому же именно Лохмор.

– Вы поели?

Флора кивнула. Лахлан быстро собрал остатки еды в корзину и поставил на сиденье напротив.

– Позовите собаку.

Флора распахнула дверь.