Леди-бесприданница
Шрифт:
– Бандит! Сюда, мальчик!
Он уже бежал к ней по траве, быстро перебирая короткими лапками и высунув язык. Неуклюже вскочив в карету, он заскользил по полу и остановился, ударившись боком о ногу Макнейла. Тот поджал губы и несколько раз ударил в потолок.
– И это вы называете хорошим воспитанием? – произнес он после того, как пес вскочил на колени Флоры, оперся передними лапами ей в грудь и лизнул в ухо.
– Он просто рад меня видеть. – Она попыталась усадить разыгравшегося пса. – Он скоро успокоится.
Лахлан многозначительно поднял бровь, и Флора поспешила заставить
Ее молодой муж откинулся на спинку сиденья и вздохнул.
– Отвечу на ваш вопрос. Я купил замок Лохмор, надеясь, что это позволит мне войти в круг шотландской знати. Я ошибся.
Он повернулся к Флоре, и от его взгляда по ее спине пробежала дрожь.
– А потом решили жениться на мне? – спросила она почти шепотом.
– Да. Жена из аристократического рода поможет мне открыть двери, которые раньше были закрыты.
Она принялась гладить пса, стараясь сдержать внутреннее волнение. Она рассчитывала, что после замужества ей не придется бывать в обществе, где все знали о скандале с герцогом Галкирком, – это стало единственным утешением, способным примирить ее с браком. Однако по иронии судьбы Лахлан женился на ней как раз для того, чтобы войти в этот круг.
– А почему так необходимо, чтобы вас приняли в обществе? Чем вас не устраивает класс промышленников? Многие из них богаче аристократов.
– Я ищу не только инвестиции, но и покровительство. – Лахлан подался вперед, оперся локтями в колени, сцепив пальцы, и опустил глаза в пол. – Я купил винокурню для производства виски и вложил деньги в новое оборудование. У меня отличный виски, уникальная смесь солода и зерна. У бизнеса хороший потенциал, мне просто необходимо, чтобы меня признали. Для этого нужны влиятельные покровители, и ваша помощь сейчас очень важна. – Он коротко взглянул на Флору, глаза его сверкнули, и взгляд вновь уперся в пол.
– Но зачем вы купили винокурню, ведь средства необходимы для производства? Можно продать ее, например, немного дешевле, чтобы заинтересовать покупателей. Дать объявление в газете.
– Все не так просто. Мне требуются рекомендации для клубов джентльменов в Лондоне, Эдинбурге, Глазго, это позволит увеличить производство. Для всего этого мне нужны покровители. Эти заведения так устроены, что их владельцев трудно уговорить даже попробовать новое, не говоря уже о постоянных закупках. – Он сокрушенно покачал головой. – Я знаю, что могу добиться большего. Я могу увеличить мощности и производить очень много высококачественного продукта. Для этого мне необходима помощь. Двери, в которые я хочу войти, должны открыться для меня.
Выражение его лица насторожило Флору.
– Вы говорите так, будто это вопрос жизни и смерти.
– Так и есть. По крайней мере, для мужчин и женщин, которые у меня работают.
Как Флора могла понять такое? Ей было девятнадцать, состояние ее семьи за последние годы значительно уменьшилось, но все же в ее жизни не было нищеты, в которой единственный способ выжить – украсть. Лахлан не хотел вспоминать о прошлом, которого стыдился.
– Я выбрал замок Лохмор не просто так, по семейной легенде в жилах вождей клана Лохморов течет и
– Вы принадлежите к ветви клана Лохморов? Вам известно, что Маккриффы их давние враги? – Флора говорила так, будто обвиняла.
– Какое это имеет значение?
Ее даже затрясло от возмущения.
– Земля, по которой мы недавно ехали, всегда принадлежала Маккриффам. До той поры, как король Иоанн Баллиоль передал ее лорду Лохмору.
– Иоанн Баллиоль? Никогда о нем не слышал. Давно это было?
– Полагаю, в тринадцатом веке. Возможно, события давние, но они стали причиной вражды между нами. В Нагорье обиды помнят долго, а то и никогда не забывают. И редко прощают.
Лахлан едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
– Я не собираюсь принимать в расчет клановые распри и давние обиды, Флора. Меня больше беспокоит настоящее – гибель поместий, несправедливость в обществе, люди, которые живут в крайней нужде.
– Да, меня тоже, – произнесла она и нахмурилась. – Я знаю, некоторым пришлось из-за проблем уехать из Нагорья, но есть и такие вожди кланов, как мой отец, например, которые заботятся об арендаторах. И все же некоторые из них едут даже в Америку и Канаду в поисках лучшей жизни.
А некоторые в Австралию. Он видел этих людей – растерянных, измученных четырехмесячным путешествием. Они с ужасом смотрели на земли, которые настолько отличались от родины, что казалось, они высадились на луне.
– А те, кто не хотел или не смог уехать, перебрались в город, где из-за этого стала уменьшаться оплата труда, а жилье стало найти еще сложнее, – продолжил Лахлан.
Глазго и Эдинбург уже наводнили ирландские иммигранты из-за массового голода и эпидемий в Ирландии, вызванных теми же проблемами с урожаем картофеля, что и в Шотландии, где тоже обстановка была неспокойной.
– Я не верю – нет, я точно знаю, – они не ищут лучшей жизни.
Опасаясь, что разговор заденет его прошлое, Лахлан решил сменить тему.
– Расскажите мне о броши, Флора. Почему вашему отцу она так не нравится?
Она сняла брошь и протянула ему.
– Она не понравилась ему лишь в качестве свадебного украшения. Я нашла ее семь лет назад и с той поры часто надевала.
Объяснение звучало как начало сказки. Лахлан покрутил в руках украшение. Грубоватая работа, на взгляд современного человека, – серебряный диск, украшенный ветками и скрещенными мечами, буквы Р и А.
– Кажется, она очень старая. Я думал, молодая леди захочет носить более утонченные вещи. – Он вернул брошь.
Флора склонила голову и, раздраженно ворча, попыталась приколоть брошь на прежнее место.
– Позвольте мне, – предложил Лахлан.
Руки их соприкоснулись, и оба застыли в нерешительности, не зная, как реагировать.
– Булавка всегда с трудом застегивалась.
Флора поспешила опустить руку, но Лахлан успел заметить, как дрожат ее пальцы. Он склонился ближе, чтобы аккуратно застегнуть булавку. Сверху его окутало теплое дыхание Флоры. Первым желанием было наброситься на нее и впиться в губы; останавливала лишь хрупкость и невинность молодой жены, он не хотел ее пугать.