Леди для короля. Оборотная сторона короны
Шрифт:
Сварливый архимаг только производил впечатление рассеянного и добродушного, на самом же деле в запале мог сильно приложить каким-нибудь заклятием. Собственно, это была ещё одна причина, по которой вспыльчивый Тофинбейл предпочитал избегать раздражителей в лице придворных.
Впрочем, похоже, что действие укрепляющего зелья заканчивалось, и я уже ощущала слабость, глаза слипались, а одеяло стало казаться тяжёлым.
Я покосилась на кувшины, присланные Иденом, и все же решила проявить благоразумие. Дневник никуда не денется. В конце концов, в Аддингтон-холле не могло не быть хотя бы одной
Однако утром я поняла, что моим надеждам не суждено было сбыться. Пока не приняла отвар, до которого даже дотянуться без помощи Клары не смогла, я чувствовала себя ещё более разбитой, чем вчера. Это раздражало. В моём цветущем возрасте подобная беспомощность была чем-то из ряда вон выходящим.
Даже в пансионе, когда я умудрилась серьёзно простыть, так что слегла в постель, подобного не было. Впрочем, тогда меня быстро поставили на ноги чем-то, сильно напоминающим вкус зелья Идена. А сейчас я даже не знала, во имя чего страдаю.
Нет, разумеется, ради дара я готова была потерпеть, только было совсем непонятно, стоил ли он таких мучений. Ещё неизвестно, какие последствия будут у последующих ритуалов. К тому же я вовсе не уверена, что в следующий раз Эдуард мне поможет.
Цепочка размышлений, приведшая меня к мыслям о его величестве, заставила меня помрачнеть ещё больше.
Я гнала от себя думы о нем и была рада, что суета сборов отвлекает меня от них, потому что вспоминать об Эдуарде было больно.
Возможно, на моём настрое сказывались истощение и погода, которая соответствовала упадку духа на все сто. За окном было пасмурно, дождливо и холодно. Ещё вчера для прогулки было достаточно платья из плотной ткани, а сегодня уже пришлось уцепиться. Единственным приятным моментом после пробуждения стала новость о том, что Клара пока остаётся рядом в качестве компаньонки и отправляется со мной в Аддингтон-холл.
Мама была занята приготовлениями к вечеру в нашем городском доме и составить нам компанию не могла. А лорд Джейд и Аледина уже отправились в карете Фризголд, и папа попросил Клару присоединиться к ним до ближайшей стоянки. Стало быть, он всё же собирался поделиться со мной какими-то тайнами.
Промозглый ветер задувал в ворот пелерины, и я порадовалась предусмотрительности компаньонки, успевшей сунуть мне в руки перчатки. Пока загружали багаж в карету, а я разглядывала ещё не окончательно пожелтевшую парковую зелень, ко мне подскочил помощник конюха. Тот самый, что умел не видеть «ни людей, ни королей».
– Леди, – шмыгнул он носом, – просили передать.
И парнишка протянул мне бумажный конвертик.
– Кто просил? – принимая записку, настороженно спросила я.
Он посмотрел на меня укоризненно, и сердце моё забилось.
– Сказали, что прочитать получится только по прибытии, – предупредил мальчишка и был таков.
Дрогнувшей рукой я убрала послание за корсаж и подняла взгляд на окна дворца. Портьеры в старом кабинете Эдуарда чуть колыхнулись.
– Амелия, – окликнул меня недовольный отец, не любивший подобный способ путешествия. Однако садится на коня
О нет! Я определённо хочу послушать, что мне расскажет папа.
– Его величество намекнул мне, что твоё пробуждение не совсем обычное, – вперил в меня свой требовательный взор отец, как только карета оказалась за воротами Вингфолда. – Хотелось бы знать, откуда он в курсе деталей.
Не горя желанием делиться с отцом девичьими переживаниями и рассказывать ему о поцелуе, я ответила уклончиво:
– Вчера он стал свидетелем частичного пробуждения. Увы, он тоже мало чем мог поделиться, поэтому вся надежда на тебя, папа.
– Мало чем? – недоверчиво переспросил лорд Бранхерст. Темнит Эдуард. Ну, ему виднее.
– Почему ты решил, что темнит? – удивилась я. Рассказ короля об устаревших дарах звучал правдоподобно.
– Его величество – один из самых образованных людей королевства и знает намного больше, чем ты или даже я можем представить. Имея доступ ко всем тайным знаниям и секретным архивам, он никогда ими не пренебрегал. Мальчишка рос у меня на глазах, удивительно, Эдуард всегда казался мне более подходящим на роль наследника. Из него получился прекрасный интриган.
Папа о чем-то задумался, и когда мне показалось, что он ушёл слишком глубоко в свои размышления, я не выдержала:
– Папа, ты тоже темнишь! Я была хорошей девочкой и терпела, но пора вскрыть карты. Расскажи мне о маме. Я имею право знать!
– Ты знаешь, что мама из провинции на границе, она рано осталась сиротой, и я был назначен её опекуном. Где-то через год после моего назначения мы поженились.
– И что из этого неправда? – напряглась я.
– Почему неправда? – удивился отец. – Все правда. Разве я не учил тебя, что, если хочешь что-то утаить, то к десяти процентам лжи добавить нужно девяносто правды?
– А в чем тогда подвох? – нетерпеливо уточнила я, сейчас мне было вовсе не до нравоучений.
– Лорна действительно сирота из приграничья. Только ее родная провинция с другой стороны границы.
Я ошалело смотрела на папу. У меня почему-то никак не укладывалось в голове, что мама – лидванийка.
– А опекуном её меня назначил король Гевин, когда я поймал её на шпионаже.
Глава 34
Мама – лидванийка, дворянка из обедневшего магического рода.
У меня в голове не укладывалось, что Лорна Бранхерст, рафинированная леди из высшего общества до мозга костей, думающая только о семье, и та самая скандальная шпионка, на которую я все детство хотела походить, одно и то же лицо!
Допустим, я могла понять, почему мне не рассказывали о мамином бурном прошлом. Боялись подать пример мне с моим авантюризмом. Отец умело его направлял в полезное, но безопасное русло, и вляпывалась я во всевозможные истории, именно когда вырывалась из-под надзора. Я и сейчас-то не очень благоразумна, а пару лет назад, когда я принимала активное участие в мелких операциях Фаренджера, мамина история вполне могла вскружить мне голову и толкнуть на необдуманные поступки.