Леди для короля. Оборотная сторона короны

Воронцова Александра

– Можно подумать, у меня есть выход, – усмехнулась я. – Ты же по мою душу торчишь при дворе.

– Скажем так, налаживаю связи, – обтекаемо ответил он, но мы оба знали, что ему поручено не дать мне вляпаться во что-то опасное.

Я пригубила напиток и посмотрела на графа возмущенно. Компот?

Смешинки в глазах Гарольда подсказали, что он не ошибся, а выбрал напиток намеренно. Что ж, может, так в самом деле будет лучше. Сейчас стоит сохранять трезвую голову.

– Если налаживаешь связи, то тебе стоило

бы пригласить на танец Фаренджера или нашего военачальника, – посоветовала я, указав глазами на кучку министров, явно предпочитавших беседу танцам.

– Боюсь, мы будем плохо смотреться вместе. А кто твоя первая жертва?

– Судя по тому, как стремительно движется в мою сторону Бриан, не известно, кто еще жертва… – пробормотала я, заметив, что граф к разочарованию многих леди определенно направляется ко мне.

– Не прибедняйся, – Гарольд забрал у меня бокал.

И вовремя. Объявили первый танец. На паркет вышли Эдуард с Эслинн, парой тактов позже к ним присоединились Кассиан и… Дивон.

Причем император демонстрировал к принцессе живейший интерес. Я даже глазами захлопала от удивления, и только мгновением спустя вспомнила, что все события на балу призваны довести графа Вестора до ошибки, спровоцировать его на необдуманный поступок.

Я нашла Вестора глазами и убедилась, что старик смотрел на пару императора и Дивон с откровенной ненавистью. Несомненно, план движется в правильном направлении.

– Липучка, пойдем, – отвлек меня от моих наблюдений голос Бриана.

– Это самое оригинальное приглашение на танец в моей жизни, – сыронизировала я, принимая протянутую мне руку. – В чем дело? Большие мальчики не взяли тебя играть с ними во взрослые игры? Теперь ты понимаешь, каково мне? – уколола я графа, закружившего меня по залу.

– И не надейся. Меня вернули в строй, – скривился Бриан.

– Тогда чего ты такой злой? – удивилась я.

– Насколько мне известно, второй танец ты отдала Дэсмонду. Ты не могла надеть что-нибудь поскромнее? – сварливо ответил он.

Я расхохоталась, привлекая к нашей паре внимание:

– Бриан, что я слышу? Скажи мне, чья ты дуэнья: моя или Эвергарда?

И тут же почувствовала, как жжет лопатки. Кому-то не по нраву, что мне на балу весело?

– Как было хорошо, пока ты была заперта в пансионе, – с искренним отвращением посетовал Бриан.

– Все хорошее рано или поздно заканчивается, – согласилась я с несправедливостью этого мира. – Как, например, у Вестора. Я смотрю, вы решили бить наверняка. Граф вот-вот переломит собственную трость от злости.

– После мазурки объявят, что Мирный договор все-таки будет продлен, – ухмыльнулся Бриан в предвкушении.

А заодно и подтвердил мои предположения.

Итак, значит, все «веселье» начнется после мазурки.

– Честно говоря, – продолжил мой недобрый партнер, – я бы сам с удовольствием

переломил графу хребет. И не посмотрел бы на возраст…

– Бриан, умоляю, не обманывайся летами Вестора. Он очень опасный человек. Ядовитый, в прямом смысле слова.

– Липучка, ты за меня волнуешься? – поразился Бриан.

Я смутилась:

– Переживаю за судьбу своих тюков кистонского шелка, – отговорилась я, потому что мои слова прозвучали слишком серьезно. А я бы не хотела сбивать Бриана. Кому как не мне знать, что здоровый злой азарт – это половина успеха в деле.

– Проклятье! – выругался граф. – Меня зовет Крайст. Куда тебя? К Уэзерфлоу?

– Пожалуй, лучше к Гарольду, – определилась я, но нащ маневр не удался.

Сменилась музыка, и руку меня протянул другой партнер.

Из тех, кому не отказывают.

Кажется, Бриан может не переживать, что я совращу Дэсмонда Эвергарда.

Опустившись в глубокий реверанс, я стрельнула глаза по сторонам. Эслинн уже кружила в паре с Кассианом, и мне ничего не оставалось, кроме как принять это приглашение.

Первые па прошли в молчании.

Я лишь робко грелась теплом тела Эдуарда и вдыхала аромат корицы и перца.

Наконец, осмелившись, я подняла глаза на его величество.

– Вы не выпили мое укрепляющее, – упрекнула я его.

– Выпил, – опроверг Эдуард, и мне стало совестно.

Если после зелья он выглядел так устало, то, стало быть, откат от разрыва ритуала был тяжелым. Я была в своем праве, но могла бы и подождать пару дней.

Взволнованная близостью его величества я не сразу заметила, что подушечкой большого пальца он легко поглаживает мое запястье. А почувствовав, я зарделась так, как не краснела, обнаружив Эдуарда в собственной постели.

Момент пронизанный горячей тонкой чувственностью. Откровенное признание на глазах у всех и в то же время втайне.

– Ваше величество… – я решила прекратить это, пока кто-нибудь не заметил в самом деле!

– Послушай меня, Мими, – не дал мне договорить Эдуард. Низкий голос с требовательными нотками исключал всякую возможность неповиновения. – Что бы сегодня ни происходило – не лезь.

– Я и не собиралась… – оробев, залепетала я.

– Не лги. Мне. Это бесполезно. Поверь, разрыв ритуала ни на что не влияет. Я знаю тебя наизусть.

– Но…

– Все будет хорошо. У нас. Ты поняла, Мими?

– Не очень, – призналась я, деморализованное этим «у нас».

Чуть склонившись ко мне, Эдуард прошептал мне на ухо:

– Ты моя, Мими. И я не дам тебе иного выхода.

– Это жестоко, – закусила я губу, чувствуя, что от того места, которого коснулось дыхание его величества, по всему телу распространяется волна тепла.

– Даю слово чести, ты не пожалеешь, – это прозвучало так уверенно, что мое сердце снова зашлось в груди.