Леди Феникс
Шрифт:
— Этого не может быть. Он не мог…
— Я тебе всегда говорил… — Артем поморщился и в досаде махнул рукой. — Лялин мне башку оторвет, но уж коли я начал говорить… нам подарочек подкинули, прямо к дверям, два трупа, Каримова и Вали. Они у нас в розыске, и вот нашлись. Мужики считают, Каримова земляки сдали… Меня даже не Тагаев пугает, не то, что он такое сотворил, ведь в самом деле бандит. Он ведь тебя… если честно, смотреть на него было страшно, вот мозги-то и не выдержали. Меня вчера капитан один напугал, старик уже, вместе пиво пили, а он и говорит: Тагаев, говорит, конечно,
— Ашот.
— Точно. Тот вроде бы сказал, "твою женщину обидели, твоего сына убили, ты отомстил, теперь надо дальше жить". Не поверишь, они Тагаева еще больше зауважали. Скажи, что с людьми творится?
— Передай Тимуру, — попросила я. — Пусть приедет.
— Ага. Воспитывать будешь? Нехорошо, мол, дяденек колесиками… Смех, да и только. Волки если и живут с людьми, то только на правах пленников. Вон у тебя мобильный на тумбочке, — недовольно отмахнулся Вешняков.
— Я звонить ему не могу.
— И не надо. — Артем посмотрел с тоской и добавил:
— И он не придет. Он ведь понимает, после того, что он сделал… у тебя-то с мозгами все в порядке.
Тимур так и не пришел, а я так и не позвонила. В конце месяца меня выписали из больницы, я забрала Сашку, который все это время жил у Ритки, и вернулась в свою квартиру, хотя Дед очень настаивал, чтобы я поселилась у него. Поспешила выйти на работу, стараясь поскорее направить жизнь в привычное русло и без дрожи смотреть на мамочек с колясками и витрины секций мягких игрушек. За редким исключением это почти удавалось. Пока вдруг ночью не раздался телефонный звонок и я не услышала голос Лукьянова.
— Здравствуй, милая. Хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — хихикнул он и добавил серьезно:
— Найди меня.
— Странное занятие для девушки, которая сделала все, чтобы тебя потерять.
— Вдруг ты поспешила? — опять хихикнул он, а я вздохнула.
— Это будет игра в прятки или в ней есть какой-то смысл?
— Конечно.
— Тогда назови причину, по которой мне захотелось бы тебя найти? — усмехнулась я.
Голос Лукьянова стал вкрадчивым, а у меня появилось чувство, точно сам дьявол стоит рядом и тихонько нашептывает в ухо.
— А ты подумай.
— Наверное, я недостаточно сообразительна.
— Даю подсказку. Семимесячные дети довольно живучи.
— Чушь, — сказала я резко, но под ложечкой противно засосало.
— У твоего сына гены хоть куда: мама живучая точно кошка и папуля не подкачал.
Он сказал "сын", и все поплыло перед глазами, хотя я знала, этого не может быть. Этого просто не может быть.
— Ты сейчас все это выдумал?
— Нет, что ты, гораздо раньше. Зачем, по-твоему, я выкрал тебя из больницы?
— Если верить твоим словам, для того, чтобы быть рядом.
— Конечно. Как один из вариантов вполне годится. Хороший игрок всегда имеет
— Разумеется. Только в твою игру я не стану играть, Саша. Мой ребенок умер.
— Возможно. Но ведь сомнение уже возникло?
— Саша… — начала я и запнулась. Я могла произнести слова, что вертелись на языке, а могла промолчать. Что бы изменилось?
Он засмеялся и спросил:
— А чего ты ждешь от врага? Сострадания?
— От тебя ничего. Считай моего ребенка утешительным призом. Ты подарил мне собаку, а я тебе своего сына.
— Храбришься, милая? Это ненадолго. Знаешь, какое у тебя сейчас лицо? Бледное до синевы, и жилка бьется под глазом, рот приоткрыт, потому что дышать нечем, а глаза… обожаю твои глаза. — Я повернулась к зеркалу и невольно усмехнулась. — Ну, так что, милая? Раз, два, три, четыре, пять, выходи меня искать.
— Мне запретили играть с плохими мальчиками и вообще сегодня оставили дома.
— Не расстраивайся. Завтра будет новый день, и все изменится. Сладких снов, детка.
Он повесил трубку, а я заметалась по комнате. Он сказал "твой сын". Это ничего не значит. Он мог еще раз заглянуть в мою медицинскую карту, но он это сказал, и я готова была поверить.
— Этого не может быть, — повторяла я, вышагивая от окна к двери, несколько шагов в одну сторону, поворот и несколько шагов в другую. Шаги все быстрее, движения все резче. — Этого не может быть. Ребенок не мог выжить. Это бред.
Я схватила вазу со стола, швырнула ее на пол, вслед за ней туда полетели другие вещи. Я крушила все вокруг себя и орала:
— Этого не может быть!
Орала в голос, под испуганный лай Сашки, но не могла заглушить тихого шепота в душе: "А вдруг?"
С тех пор каждую ночь звонил телефон, я снимала трубку и слышала, как плачет ребенок. В четверг я не выдержала и поехала в клинику, хотя запрещала себе даже думать об этом. Я могла попросить Лялина навести справки о ней, и это было бы первым шагом на пути к безумию. Чтобы не спятить, я должна забыть об этой клинике, но вместо этого я поехала туда.
Шел обход, и меня попросили подождать в приемной. Я устроилась в кресле и огляделась. Здание небольшое, бывший детский сад, территория огорожена, в прошлый раз мы покинули клинику через дверь, выходящую на север, она была напротив калитки, там, в переулке, стояла машина. Центральный вход в противоположном направлении, ворота открыты, перед входом небольшая площадка для машин.
Наконец появилась женщина, кивнула мне и повела в кабинет.
— Слушаю вас.
— Я бы хотела поговорить с хозяином клиники. Это очень важно.
— Я готова помочь вам. Собственно, что случилось?
— В октябре в клинике у вас лежала женщина… — Я знала, что все это бессмысленно, что хозяин не ответит на мои вопросы, а никаких записей нигде не будет, ни одного свидетельства, что я была здесь.
— Да? Как ее фамилия?
— Ее привезли без документов. — В лице врача ничего не изменилось. — Я бы очень хотела поговорить с ним.
— С Олегом Сергеевичем?
— Да… думаю, да.
— Боюсь, что это невозможно, — поджала она губы. — Ужасное несчастье. Он погиб три недели назад.