Леди Феникс
Шрифт:
— Погиб?
— Да. Его сбила машина возле подъезда. Ужасно, мы не знаем, что теперь будет с клиникой. Для нас всех это такой удар. Человека, сбившего его, до сих пор не нашли.
Женщина вздохнула, а я невольно усмехнулась. Ну конечно, врач не мог остаться в живых, потому что он знал… боюсь, что только он. За все время своего пребывания здесь я не видела никого, кроме врача и Лукьянова. Ни медсестры, ни уборщицы… Но ведь кто-то помогал ему во время операции? Вряд ли… а если так, то скорее всего и с этим человеком случится несчастье. Теперь никто никогда
— Вы не возражаете, если я взгляну на палату.
Она не возражала.
Мы прошли узким коридором в конец здания. Вот выход на улицу, еще один коридор за стеклянной дверью. Сейчас она открыта, а тогда Лукьянов отпирал ее ключом. Здесь две палаты, в одной из них лежала я. Жалюзи на окнах, ширма, кровать… все так, как я запомнила.
— Палатой часто пользуются?
— Эти комнаты неудобно расположены, отдельно от всех, как видите. Не припомню случая, чтобы тут вообще кто-нибудь находился. Женщина, о которой вы говорите, лежала здесь?
— Она так сказала.
— Невероятно, — с сомнением глядя на меня, пожала она плечами.
Я могу попросить Лялина, он что-нибудь да узнает… какая-то зацепка все равно есть… Я даже думаю, что смогу ее найти, не обращаясь к своему другу. Лукьянов позаботился об этом. Ведь поиски с чего-то надо начинать.
— Можно, я немного здесь побуду? — Врач посмотрела с недоумением, и я поспешно шагнула к двери. — Извините.
"Он все просчитал", — думала я, идя по коридору. Сегодня он может праздновать первую победу. Только второй не будет. Не будет, даже если мне придется пустить себе пулю в лоб. Напишу красным фломастером плакат: "Мой ребенок мертв" — и буду смотреть на него до тех пор, пока не вобью себе эту мысль в голову. Мой ребенок мертв. Ах, Саша, Саша… ты так ничего и не понял.
Я вышла за ворота, оглянулась и сказала себе:
— Меня тут не было. Ни тогда, ни сейчас… — И тут увидела машину Тагаева. Дверь "Хаммера" распахнулась, и появился Тимур. Не спеша направился в мою сторону, а я сжала зубы, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Это здесь? — спросил Тимур. Я знала, что он имел в виду, но не хотела верить в то, что стало очевидным. Как я могла надеяться?
— Подумываю лечь на обследование, — промямлила я, пряча глаза, глупая ложь, которая никого не спасет. Тимур с усмешкой посмотрел на меня, резко развернулся, собираясь уйти, а я схватила его за руку. — Тимур… он звонил тебе? — Ответ мне был не нужен, я знала, я читала ответ в его глазах. — Тимур, он делает это нарочно… он все просчитал. Он просто хочет превратить нашу жизнь в ад. Неужели ты не понимаешь?
Тагаев сделал шаг, пытаясь вырваться из моих рук, но я еще сильнее вцепилась в него.
— Посмотри на меня. Тимур, посмотри на меня. Ребенок мертв. Я мать, я бы почувствовала. Он мертв. Не позволяй ему играть нашей жизнью. Лучшее, что мы можем сделать, это послать его к черту. Пожалуйста, Тимур.
Мы смотрели в глаза друг другу, и я боялась расцепить руки, сжимая его ладони все крепче.
— Он звонит
— Да, — жалко ответила я.
— И что ты делаешь?
— Ничего. Молча вешаю трубку.
— А что потом? — прошептал он. А я сжалась в комок, вдруг подумав, что впереди ночь, а потом еще одна и еще… Я вновь стиснула зубы, чтобы не заорать от ужаса. Тагаев обнял меня и прижал к себе. — Прости меня.
— За что? — испугалась я.
— За то, что оставил тебя, за то, что не сберег, за то, что этими ночами ты была одна… Я… в тебе больше мужества, чем в десятке крутых придурков вроде меня.
Мы стояли обнявшись, вызывая недоумение у прохожих, он гладил мои волосы, а потом вытер слезы на моем лице и повел к машине.
— В таком состоянии тебе не стоит садиться за руль. — Тимур улыбнулся и помог мне сесть. Завел машину и плавно тронулся с места. — Он хотел, чтобы ты уехала с ним? — спросил Тимур через некоторое время. Я кивнула. — Но ты отказалась. Почему?
Я отвернулась к окну.
— Ты знаешь.
— Да. Я знаю и попробую не повторить чужих ошибок. Пока мы живы, всегда есть шанс все исправить. — Он помолчал немного и вновь заговорил:
— Когда я думал, что ты… что потерял тебя, я был готов заплатить любую цену, лишь бы вернуть тебя, пусть другому, лишь бы вернуть, пусть даже я тебя никогда не увижу, только бы знать, что ты есть.
— Я тебя слышала, там, в овраге. Я не хотела тебе делать больно. Никогда. И в ту ночь не хотела, вот и подумала, надо возвращаться. Это ты меня вытащил.
Он осторожно погладил мою руку, а потом держал ее в своей ладони, не выпуская до самого дома, ловко управляясь с машиной одной рукой.
Сашка встретил нас радостным визгом. Тимур присел на корточки перед ним, почесал его за ухом. Он не разулся и не снял куртку, и я не знала, уйдет он или останется. Стояла рядом и смотрела на то, как он возится с собакой.
— Я вот что подумал, — подняв голову, сказал он. — А не сыграть ли нам в шахматы?
— По-моему, отличная идея, — кивнула я.
Он снял куртку, и я определила ее в шкаф, а радостный Сашка принес ему тапки. Потом пес занял свое любимое кресло, а Тимур стал расставлять шахматные фигуры.
— Приготовить чай? — спросила я.
— Конечно. Сыграем в шахматы, а потом погуляем с Сашкой. Не возражаешь, если к телефону буду подходить я?
На следующий день я отправилась в торговый центр за покупками. Посадила Сашку в корзину на колесиках, он поглядывал по сторонам, а я спрашивала у него совета, что купить на ужин. Пока вдруг не заметила в одном из кафе Нину Зотову, она сидела рядом с дочкой, девушка что-то рассказывала ей, а она кивала, прихлебывая кофе. Я расплатилась за покупки и направилась к выходу, когда услышала свое имя и повернулась. Теперь Зотова в кафе сидела одна, помахала мне рукой в знак приветствия. Я хотела пройти мимо, помахав в ответ, и все-таки направилась к ней.