Леди Малиновой пустоши
Шрифт:
— Дедушка, так нет у нас этого года — другого, совсем замок пропадет тогда! Не сможем мы выжить без вашей помощи!
— А ты кто такая будешь-то, девка? Вроде и походишь на нашу Маргрет, да не она. И душа у тебя не тутошняя, чужая… Как принял тебя замок, раз ты тут, не прогнал?
Кузька заспешил рассказать все деду, перескакивая с одного на другое, периодически и я что-то вставляла. Не знаю, как понял все это дед, я сама на втором витке повествования запуталась — набеги, мародёры, сгоревшая часть замка, обнищание, запустение, как Кузька остался один со
Дед вздохнул.
— Да, душа твоя не зря заплутала, здесь ты, знать, была нужнее. Слыхал я ещё от деда своего, бывает такое. Это хорошо, что ты никого в беде не бросила, что дом наш восстанавливаешь. Надо, надо помочь вам и дом сберечь. И ты Рахнис, молодец, что смог наши мебеля вернуть. Однако наверх пойдем, посмотрю, что где и как.
Я встала с сундука, спросила.
— Дедушка, а помыться после сна не желаете? И поужинать, чем есть? И вот меня Кузя Люсей называет, это мое имя из моего мира, а здесь все зовут леди Мэри. А вас как мне называть?
Кузя как-то засопел, и я прикусила язык, поняв, что брякнула что-то не то. А дед прищурился.
— Это как ты моего внука называешь? Кузя? Что это за имя?
— Дедушка, полное, взрослое имя будет Кузьма, а ласково Кузя. В моём мире есть ваши родственники, домовые. Вот один из них, очень сильно похож на вашего внука, я и стала его тоже так называть. И мне проще выговаривать, да и Кузьме нравится.
Дед задумался недолго, потом важно сказал.
— Ну, будь посему, коль хозяйка дала имя брауни, то он ей верно служить будет. Но и хозяйка должна заботиться о брауни!
Кузя заторопился.
— Дедушка, Люся обо мне хорошо заботиться! Вот, видишь, одежка у меня чистая, не новая, но добрая, и живу я у нее в спальной, сплю в кресле, на подушке, под одеялом! И ем, когда захочу, и мисочка у меня своя! И умываюсь я вкусным мылом. Только есть его нельзя, я раз куснул, пахло сладко, так потом весь день пузырями плевался! Пойдем, деда!
Обратно к лестнице мы вышли как-то быстро, вовсе не столько мы сюда шли. Дед пояснил.
— У меня свои пути, внучок их пока не знает, молодой ишшо. Все, пошли наверх.
И впрямь, мы стояли у подножия лестницы. Вскарабкавшись по лестнице наверх, а без перил, да ещё по узкой лестнице с загогулинами — это отдельное удовольствие, из разряда острых ощущений. Осторожно прошлись по первому этажу, показывая деду изменения в родном доме за те года, что он проспал. Интересное зрелище, наверное, представляла собой наша компания — я, закутанная в плед, со свечой в поднятой руке, спотыкающаяся на каждом шагу, и катящийся за мной клубок тьмы. Если бы кто увидел — ему инфаркт, мне — вечная слава ведьмы. Дедушка вздыхал — Бедновато как!
Я думала и возмущалась про себя. — Это ты, пенек старый, проспал все на свете, когда родной дом грабили и разрушали, внук хоть как-то отстоял часть
Наконец, добрались до кухни. Поставив свечу на кухонный стол, зажгла ещё одну, чтобы было виднее. Кузя тем временем организовал деду в уголке тазик с теплой водой и кусок душистого мыла из моих запасов, я сделала вид, что так и надо. Пока деда сердить не резон. Дед в этом тазике поместился весь и теперь, покрытый шапкой мыльной пены, фыркал, блаженствуя в теплой воде, смывая многолетнюю пыль, паутину, грязь. Липа, в чистом, стареньком халатике и смешном колпаке на голове (что они все носят такие? Как ночной, что ли?) присоединилась ко мне, сев на свою высокую табуреточку у стола и опасливо поглядывая на патриарха семейства брауни этого дома.
На подставке в очаге уже закипал чайник, на столе стояла небольшая тарелочка с мелко нарезанный мясом в подливке и тушёной брюквой. Отдельно на блюде были выложены несколько оставшихся от ужина рогаликов, стояла маленькая розеточка с медом. Деда ждал поздний ужин, и мы заодно решили отпить чаю.
Чисто отмытый дед в опрятной одежде (где взял? Интересно, опять закрома Родины?) занял свое место за столом и шустро заработал ложкой. Мы молчали, не мешая пожилому джентльмену утолять столетний аппетит. Может, и не столетний, но давний, в общем, трапезничал дед. Чай я разливала сама, дед себе чай налил в блюдце, и, растопырив пальцы, удерживал его на весу, дуя на горячий напиток. Затем смачно откусил от печенья, прожевал и одобрительно сказал.
— Ты, что ль, будешь тут кухаркой? Хорошо кашеваришь!
Липа испуганно кивнула головой, молча отпивая чай мелкими глотками. Дед продолжил.
— Тока ты, девка, не наша ведь! Никак, Мак-Дональда брауни? Как ты к нам в дом попала, а?
Я не успела ответить этой домашней "грозе морей", как ответил смелый Кузя.
— Дед, не бушуй! Это я привел Липу. Ее хозяин выгнал из дому и избил сильно. Я ее нашел в кустах, у оврага, на нашей земле. Привел домой, а Люся приютила и разрешила остаться. Липа хорошая, а уж как вкусно готовит! Это ты стряпню Крессы не ел, а то сразу бы понял, что Липа — это то, что в доме всем необходимо!
Мы с Липой синхронно кивнули головой, как две китайские собачонки на торпеде авто.
Глава 24
Дед задумчиво пожевал губами, раздумывая, что бы ещё такого сказать, типа, при нем все было лучше и колбаса по два двадцать (любимое присловье моей бабули), но не придумал, махнул рукой и взял ещё один рогалик. Отпив чаю, дед начал наш "военный совет".
— Ну так, теперь подробно все обсказывайте, от кого пакостей ждём, какие проблемы прямо сейчас надо решить, как будем на жизнь зарабатывать? Земля-то ведь теперь у нас не родит, чего придумывать будем? Говори ты, хозяюшка, а я послушаю, может, чего присоветую.
Ну, раз так, держись, дедуля, сейчас я тебя загружу, пока процессор не закипит. Только узнаю, как тебя зовут, а то все дед да дед. Неприлично вроде.
— Простите, а как ваше имя? Вот меня Люсей зовут, он — Кузя, она — Липушка. А вы?