Леди на монете

Барнс Маргарет Кэмпбелл

Случилось так, что Карл и Фрэнсис, которые длительное время были противниками в любовной войне, заключили перемирие.

Королева, к которой постепенно возвращались силы, хотела, чтобы Фрэнсис проводила с ней как можно больше времени, читая вслух или просто беседуя. Фрэнсис так же, как и Карл, без труда могла рассмешить Екатерину, и они общими усилиями помогали ей поправляться.

Помимо проблем с женщинами, у Карла в то время было немало забот с Людовиком Четырнадцатым, неофициальным выразителем идей и мыслей которого стала герцогиня Орлеанская.

Генриетта-Анна более всего стремилась к тесному сотрудничеству двух

стран, и все ее письма к Карлу были проникнуты этим желанием. Однако Карл сильно сомневался в том, что она до конца понимает своего хитрого и неискреннего шурина.

Меньше всего Людовик хотел союза между Англией и Францией – двумя сильнейшими морскими державами, однако вел себя очень нерешительно и даже прислал в Лондон двух специальных послов – Генриха Бурбона и герцога де Верней.

Занятый ими, а также Екатериной, которая хоть и поправлялась, но требовала его постоянного внимания, Карл не заметил, что к Лондону приблизился враг не менее опасный, чем датский флот.

Каждый год чума уносила сотни жизней, но до той поры никогда не было эпидемий. Нынешняя вспышка болезни оказалась значительно более серьезной, и, по мере того как увеличивалось количество смертей, людей охватывала паника.

Двор поспешно переехал в Гемптон Курт, где наиболее легкомысленные придворные поскорее постарались сделать все от них зависящее, чтобы забыть угрозу, нависшую над Лондоном. Однако королева постоянно помнила об этом, потому что король, хоть он и участвовал в переезде Двора и в открытии французского посольства в Кингстоне, жил по-прежнему в Уайтхолле и не желал думать о том, какой опасности подвергает свою жизнь.

– Он слишком храбрый. Он никогда не думает о себе. Его Величество не может думать о себе, когда такая беда грозит его народу, – сетовала Екатерина.

– Он там не один, – старалась успокоить ее Фрэнсис. – Там много людей, о которых Его Величество очень высокого мнения.

– О, я знаю! Люди из Адмиралтейства и этот действительно прекрасный молодой человек – Пепис, и Джон Эвелин. Даже архиепископ Кентерберийский остался там в Ламбет Палас, показывая пример другим служителям церкви.

И Екатерина, которая всегда старалась быть объективной и беспристрастной к тем, кого считала еретиками, добавила:

– Они вверили себя Богу, и мы должны вести себя так, Фрэнсис. Все, кто принадлежит к истинной церкви. Но это так трудно, так трудно, когда любишь. Ваше счастье, что пока вы свободны от этого чувства.

Фрэнсис не могла не согласиться с ней, хотя мысли ее сразу же обратились к сердитому юноше, который оскорбил ее своей грубостью. Она ничего не знала о Ленноксе и не имела ни малейшего представления о том, где он может быть сейчас. Может быть, он в Кобхемхолле, и ему ничто не угрожает. Впрочем, скорее всего он где-нибудь далеко, в море, снова командует флотилией каперов, совершающих набеги на датские торговые суда. И рискует жизнью ничуть не меньше, чем в столице, где свирепствует чума.

Глава 16

В течение лета эпидемия чумы распространилась с ужасающей скоростью, и леденящие душу подробности о ней доходили до тех, кто искал спасения в Гемптон Курт, но не от короля во время его коротких визитов к изгнанникам, а от тех, кто поначалу вовсе не замечал никакой опасности, а теперь ударился в панику.

Королева ежедневно подолгу, стоя на коленях, молилась в своей часовне и была совершенно равнодушна

к развлечениям, в которых старались забыться многие.

Фрэнсис, счастливая от того, что король далеко и не обращает на нее никакого внимания, использовала все возможности и развлекалась от души. К ее великому счастью, миссис Стюарт все еще была в Шотландии. Когда стало известно, что жизнь королевы вне опасности, Фрэнсис получила от нее письмо, в котором было немало завуалированных намеков и сожалений по поводу того, что ее дочь лишилась возможности выйти замуж за короля, и огромное количество амбициозных советов – несколько страниц, исписанных мелким почерком. Прочитав это письмо, Фрэнсис решила, что мать настойчиво рекомендует ей уступить королю, и была при этом очень близка к истине.

Шевалье де Грамон, который снял в Солсбери дом после того, как туда перебрался весь Двор, чтобы быть подальше от Лондона, устраивал вечера, исключительно посвященные картам: игроки собирались в полдень и с небольшими перерывами на трапезы играли до рассвета.

Джон Гамильтон, на сестре которого де Грамон был женат, вернувшись из Лондона, к ужасу слушателей, делился своими впечатлениями о столице, пораженной чумой.

– Жить там невозможно, – говорил он, – и если бы я не смог уехать, клянусь, я бросился бы в Темзу, чтобы не чувствовать больше этого ужасного запаха. От меня там не было никакого проку, и вообще было бы гораздо разумнее, если бы Адмиралтейство перебралось куда-нибудь в более безопасное место, иначе скоро не останется никого, кто мог бы руководить морскими сражениями.

Вы просто не можете себе представить, что там творится. Улицы заросли травой, лавки все закрыты, почти на каждом доме нарисован крест, взывающий о помощи, а это значит, что все обитатели дома больны. Ночью не слышно никаких звуков, только разъезжают специальные повозки, и возницы кричат, что можно выносить трупы на улицу.

– Наверное, в Лондоне не хватает священников, чтобы напутствовать умирающих, – в ужасе сказала Фрэнсис.

Гамильтон грустно посмотрел на нее и пожал плечами, ибо, по его мнению, Прекрасная Стюарт ничего не поняла из его рассказа.

– Никто не соблюдает или почти не соблюдает никаких религиозных обрядов, – ответил он ей. – Возможно, есть такие преданные служители церкви, которые готовы прийти к постели умирающего от чумы, но я о таких не слышал. Люди умирают с такой скоростью и в таком количестве, что не хватает ни могил, ни могильщиков. Даже гробов не хватает. Мэр приказал, чтобы повозки совершали теперь свои объезды и днем: ночных часов не хватает.

– И больных никто не пытается лечить? – спросила леди Дэнхем.

– Кто может их лечить, если сами врачи умирают с такой же скоростью, как и их пациенты? Да, как всегда в такие времена, находятся люди, готовые помочь больным. Бесстрашные и неэгоистичные, эти люди пытаются утешить страждущих. Вопреки всем ожиданиям, они вылечивают некоторых. Говорят, что эти добровольные сиделки очень редко болеют. Такое впечатление, что храбрость хранит этих людей, как талисман.

Екатерина вздыхала, когда ей пересказывали это.

– Для страны будет большим несчастьем, если король пожертвует своей жизнью, – в отчаянии сказала она. – Но когда я вижу его и пытаюсь говорить об этом, он не обращает на меня никакого внимания. Он считает, что самое важное – это чистота. Чистый пол и чистое тело одинаково важны.