Леди - обольстительница

Дьюран Мередит

– Ничего особенного. Спите дальше, – пробормотала она.

Алекс усмехнулся.

– Гвен, – произнес он.

Это был голос сирен, это был бальзам, манивший ее к нему. Его низкий звучный голос с протяжными гласными обволакивал Гвен. Таким голосом можно было часами читать Библию атеистам и поднимать воинов в смертельные атаки. Таким голосом можно было заставить женщину прыгнуть в пропасть с высокой скалы.

– Что? – чуть дыша, промолвила Гвен.

– Вы утверждаете, что стремитесь к свободе, – сказал Алекс. – Но что толку от свободы,

если вы не знаете, чего хотите? Зачем вы пришли сюда? Вы можете ответить на этот вопрос?

Гвен обхватила руками свои плечи.

– Я хорошо знаю, чего хочу. А вот вы… – Она осеклась и закончила фразу про себя: «Вы мешаете мне воплотить в жизнь мое желание».

Алекс придвинулся ближе. Лунный свет, заливавший половину кровати, выхватывал из мрака мускулистое плечо. Гвен не могла оторвать от него глаз. Ей хотелось прикоснуться к его телу, прижаться губами к плечу.

– Я знаю, какие желания движут мной, – прошептала она. – Поверьте.

– Тогда у вас есть выбор. Вы можете похоронить их в глубине души. Это первое. И для этого вам надо просто покинуть мое купе. Но есть и другой вариант: научитесь следовать своим желаниям, не испытывая при этом стыда и раскаяния. Именно такое поведение женщины люди называют дерзким. Оно не проистекает из свойств ее характера и не свидетельствует о силе духа. В этом мире нет ничего более дерзкого, чем поведение женщины, хорошо знающей, чего именно она хочет.

– Но я уже говорила вам, чего я хочу. Помните? В «Мулен Руж». Вы тогда остановили меня.

– Помню. Возможно, я и сейчас вас остановлю. Это мое право. А вы должны рискнуть. Но даже если я вас действительно остановлю, это не будет означать, что вы зря рисковали.

Гвен заколебалась. Ей было очень сложно произнести те слова, которые вертелись у нее на языке.

Алекс засмеялся. Этот резкий звук, донесшийся из темноты, разорвал тишину купе.

– О Господи, чего вы боитесь? Это всего лишь я, а не какой-нибудь чужак.

Гвен бросило в жар. Да, действительно, Алекс не был для нее чужаком. Он в течение многих лет наблюдал за ней. Наблюдал даже тогда, когда она этого не замечала. Алекс изучал ее, формировал свое мнение о ней. А потом выдал его: «Дисциплинированная, хитроумная, проницательная».

– Я хочу, чтобы вы сделали со мной… это, – пролепетала Гвен. – Я уже давно должна была бы выйти замуж. И мне хочется знать, как это… быть замужней женщиной. – Она с трудом дышала. – Вот я и сказала, чего хочу от вас. Вы отказываетесь исполнить мое желание?

Некоторое время Алекс молчал. Эти секунды показались Гвен вечностью. Может быть, он нарочно мучил ее? Гвен этого не знала. Его лицо, скрытое в полумраке, оставалось непроницаемым.

Внезапно Алекс сделал плавное движение и встал на колени. Гвен увидела полоску волос, тянувшуюся от его пупка вниз и прятавшуюся под брюками.

– Нет, – произнес он.

Гвен застыла, не понимая, что означает этот ответ. Так отказывается Алекс или соглашается? Но тут он встал с постели, и по озорному блеску в его

глазах, по ухмылке, в которой кривились его губы, Гвен поняла, что поймала его.

Знания о любовных утехах Гвен почерпнула из романов. Она думала, что Алекс схватит ее сейчас за талию и повалит на кровать. А вместо этого он положил большую теплую ладонь ей на затылок, пару раз погладил ее по волосам, а затем откинул их волну в сторону, наклонился, и Гвен ощутила на шее прикосновение его горячих губ.

Затем его губы приблизились к уху Гвен.

– Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью? – прошептал он. – Или я просто должен довести тебя до оргазма?

Гвен не знала, в чем состоит разница между этими двумя вариантами. Впрочем, ей было понятно, почему он задал ей вопрос. Алекс хотел, чтобы она сама сделала выбор.

– Не знаю – честно ответила Гвен. – Сначала покажи мне, в чем разница. Но прежде поцелуй меня, пожалуйста.

В полумраке прозвучал бархатный смех Алекса, от которого ей стало жарко. Он приподнял ее лицо за подбородок.

– С удовольствием.

Поцелуй был нежным и зовущим, как будто его рот нашептывал ее губам какой-то секрет, который не должны были знать ни уши, ни мысли Гвен. Его язык скользил по уголку ее рта, осязая его, уходя и снова возвращаясь. Затем Алекс провел кончиком языка по контуру ее губ, и Гвен задохнулась от нежности.

Алекс легонько покусывал нижнюю губу Гвен, как будто хотел подбодрить ее. Губы Гвен разомкнулись, и язык Алекса вошел в глубину ее рта. От него пахло бренди, мятной зубной пастой и лимонной водой. Это был вкус дикой темной ночи, в которую девушки ныряют с головой и которая оставляет после себя проседь в волосах. Гвен отвечала ему, стараясь прильнуть к его телу. Однако Алекс встал так, чтобы их торсы не соприкасались. Лишь их губы были слиты воедино, и одна рука Алекса находилась на затылке Гвен.

Гвен увидела, что его глаза были закрыты. Он сосредоточился на ее губах и вел себя с ней так осторожно, словно она была из драгоценного стекла, которое в любую секунду могло разбиться. Но, несмотря на это, Гвен чувствовала, что целиком и полностью принадлежала ему.

Ее сердце таяло – но не от страсти, а от какого-то более опасного чувства. «Не отпускай меня», – молча молила она.

Какая-то сила толкнула Гвен к Алексу, и на этот раз он не отпрянул. Он прижал ее всем своим телом к стене.

Обрадовавшись, Гвен обхватила его шею руками и шире разомкнула губы, как будто приглашая его действовать напористее, решительнее. Пальцы Алекса погрузились в ее густые волосы, а вторая рука легла на талию. Теперь он как будто вжимал ее в себя. Гвен чувствовала, как затвердевший член Алекса упирается ей в живот. Это была та часть его тела, которой сегодня ночью отводилась решающая роль. Она потерлась об нее, подчиняясь древнему инстинкту и из груди Алекса вырвался глухой рокочущий звук. Он стал осыпать горячими влажными поцелуями ее шею. Его пальцы коснулись ее соска, и Гвен ахнула.