Леди полночь
Шрифт:
– А потом ты попросил нас исследовать убийства, которые ты же и совершил. Какую пользу ты планировал извлечь из ЭТОГО?
– Это было для меня своего рода обещанием, что Конклав не сунет свой нос в это дело, - ответил Малкольм.
– Отдельные Сумеречные охотники не пугают меня, Эмма. Но большое их количество могло бы обернуться для меня неприятностями. Я давно знаю Иарлата. Я прекрасно понимаю, что он имеет связи с Дикой охотой, и также понимаю, что у Дикой Охоты есть нечто, что заставило вас сделать всё возможное и невозможное, чтобы сохранить полученную информацию в тайне от Конклава и Безмолвных братьев. Ничего не имею
– Ты недооценил нас, - пробормотала Эмма.
– Мы всё выяснили. Мы поняли, что это был ты.
– Я полагал, что они могут послать сюда Центуриона, но никогда не думал, что это будет кто-то из тех, кого вы знаете. Он верил вам настолько сильно, что даже доверился, несмотря на факт присутствия Марка. Когда я увидел этого парня, Розалеса, я осознал, что у меня совсем мало времени. Я знал, что должен немедленно забрать Тавви. К счастью, Иарлат помог мне, и его помощь оказалась просто бесценной. О, - добавил он.
– Я слышал о порке. Я сильно извиняюсь за это. У Иарлата есть собственные методы развлечения, и это придумал не я.
– Ты извиняешься?
– Эмма глядела на него с неверием в глазах.
– Ты убил моих родителей, и теперь ты извиняешься? Я лучше буду выпорота сотню раз, но верну своих родителей назад.
– Я знаю, о чём ты думаешь. Все вы, Сумеречные охотники, думаете одинаково. Но мне надо, чтобы ты поняла...– Малкольм внезапно замолк, было видно, как он о чём-то раздумывает.
– Если ты поймёшь, - сказал он.
– То перестанешь обвинять меня.
– Тогда расскажи мне о том, что произошло, - произнесла Эмма. Она видела коридор за ним, за его плечом и верила, что сможет разглядеть фигуры и тени на расстоянии. Если она сможет отвлечь его, а остальные нападут на него сзади...
– Ты пошёл к фейри, - продолжила она.
– Когда узнал, что Аннабель никогда не была Железной сестрой. Что её убили. Именно так ты познакомился с Иарлатом?
– Несмотря на то, что он был рождён не среди знати фейри, он был правой рукой Короля Неблагого Двора, - ответил Малкольм.
– Когда я шёл к ним, то чётко сознавал, что их Король может меня убить. Они не особо жалуют магов. Но мне было всё равно. И когда Король попросил меня об услуге, я выполнил её. В благодарность, он предоставил мне рифмованное стихотворение. Это было заклинание, созданное специально для меня, чтобы я мог вернуть свою Аннабель к жизни. Мне нужна была кровь Блэкторна. Кровь за кровь, вот, что сказал мне тогда Король.
– Тогда почему ты не оживил её в тот же миг? Зачем ждал?
– Магия фейри и магия колдунов сильно различаются, - произнёс Малкольм.
– Это было похоже на перевод чего-либо с другого языка. Прошли годы прежде, чем я смог расшифровать поэму. Затем я осознал, что в поэме сказано о некой книге, которую я должен найти. Я тогда почти лишился рассудка. Годы, потраченные на перевод этих строк, и всё, что я получил - это очередная загадка о какой-то книге...
– он сверлил её взглядом, как будто хотел, чтобы она всё поняла.
– То, что жертвами стали твои родители - чистая случайность, - пробормотал он.
– Они возвращались в Институт как раз тогда,
– Мои родители...
– Твоя любовь к ним не была сильнее, чем моя к Аннабель, - проговорил Малкольм.
– Я пытался всё делать по справедливости. Я никогда не хотел ранить тебя. Я не испытываю ненависти к Карстаирсам. Твои родители стали невинными жертвами.
– Малкольм...
– Они бы и так пожертвовали собой, правда?
– спросил он рассудительно.
– Ради Конклава? Ради тебя?
Настолько сильная ярость затопила Эмму, что она оцепенела. Это всё, что она могла сделать, чтобы оставаться спокойной.
– Итак, ты ждал пять лет?
– она с трудом выдавила из себя этот вопрос.
– Почему именно пять лет?
– Я ждал, пока окончательно не убедился в том, что понял заклинание правильно, - ответил тут же Малкольм.
– Я использовал эти годы, чтобы многое познать. Построить. Я вытащил тело Аннабель из её могилы и принёс её сюда, в место, где сходятся лей-линии. Потом создал Последователей. Белинда стала первой убийцей. Я последовал ритуалу - поджёг тело, погрузил его в жидкость, нанёс символы на него - и почувствовал, как Аннабель шевельнулась.
– Его глаза просияли дьявольским сине-фиолетовым цветом.
– Я знал, что верну её к жизни. После этого ничто не смогло бы меня остановить.
– Но почему именно те символы?
– Эмма прижалась спиной к стене. Светильник был весьма тяжёл, поэтому рука её слегка тряслась.
– Почему этими символами оказалась поэма Короля Неблагого двора?
– Всё просто. Это было сообщение!
– вскрикнул Малкольм.
– Эмма, для человека, который столько говорил о мести, жил и дышал ей, ты не слишком много знаешь обо всём этом. Мне надо было, чтобы нефилимы всё поняли. Я нуждался в том, чтобы Блэкторны осознали, кто нанёс им удар, убив самого младшего из их рода. Когда кто-то обманывает тебя, их страданий становится для тебя недостаточно. Они просто обязаны посмотреть в твоё лицо и узнать, почему они страдали. Я хотел, чтобы Конклав расшифровал ту поэму и понял, кто станет их погибелью.
– Погибелью?
– Эмма никак не могла усилить удивительное эхо от своего голоса.
– Ты сумасшедший. Убийство Тавви не разрушило бы род Нефилимов - и никто из ныне живущих никогда не слышал об Аннабель...
– Как ты думаешь, каково это?
– прокричал он.
– Её имя забыто! Её судьба предана забвению! Сумеречные охотники превратили её жизнь в историю. Я полагаю, что некоторые из её родственничков сошли с ума - они не смогли вынести того, что сделали, не смогли больше жить с тяжестью этого секрета.
Пусть он говорит, подумала Эмма.
– Если это был такой уж секрет, откуда Эдгар По узнал о нём? Это же его поэма под названием «Аннабель-Ли»...
Что-то вспыхнуло в глубине глаз Малкольма, нечто тайное и мрачное.
– Когда я услышал об этой поэме, то подумал, что это всего лишь отвратительное совпадение, - сказал он.
– Но эти строчки завладели моим умом. Я отправился к поэту, чтобы поговорить с ним об этой поэме, но он к тому времени уже умер. «Аннабель» была его последним творением.