Леди полуночи
Шрифт:
Ей это показалось скорее сладкой мукой, чем мучительной пыткой, и она лукаво улыбнулась.
– А почему нет? Боишься, что придется ответить мне тем же самым?
Напрягая бедра, он вошел в нее так глубоко, насколько это было возможно.
– Я люблю тебя, – повторила она в такт его движению.
Нахмурившись, Торн приподнял бедра, остановился, словно взвешивая, стоит ли удовольствие, которое получит, той боли, которую ему придется испытать, услышав от нее то, что не хотелось слышать.
Ее не запугаешь яростными взглядами. Это была сделка:
Стиснув зубы, Торн так резко вошел в нее, что, задохнувшись, она до боли вцепилась ему в плечи.
– Я люблю тебя.
Он взвинтил темп, отчаянно вколачивая в нее бедра, как будто желая заставить взять назад свои слова.
Не тут-то было!
Кейт обхватила его ногами за талию, а руками обняла за шею. Ее слова превратились в речитатив, ритм которому отбивали движения его бедер. Если потребуется, она будет колотиться об эту стену всю ночь, только чтобы разрушить ее до основания.
Слова превратились в стон, стон – в крик:
– Люблю тебя! Люблю! Тебя!
Его лицо походило на маску агонизирующего наслаждения, а может, агонии в наслаждении. Брови поднялись в предвкушении, а потом неожиданно нахмурились, образовав одну сплошную линию.
И тут все кончилось.
Он резко вышел из нее, перекатился на бок и, отвернувшись, отдал свой последний, прекрасный порыв страсти льняной простыне. Кейт попыталась себя успокоить тем, что беременность в любом случае была бы сейчас совсем не ко времени, он побеспокоился о ее здоровье и добром имени даже в такой момент.
И все равно не смогла сдержать недовольство – он должен ей принадлежать.
Опустошенный и обессиленный, Торн рухнул с ней рядом, и Кейт, повернувшись, обняла его, погладила шрамы на спине, дожидаясь, когда он восстановит дыхание и сможет что-нибудь сказать.
Спустя какое-то время он приподнялся на локте, глядя на нее, хотя грудь его все еще резко вздымалась, а глаза оставались темными и бездонными от страсти. Убрав прядь волос с ее лица и нежно погладив по щеке, он хрипло произнес:
– Кэти! Теперь моя, навсегда.
И этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы ее сердце воспарило, а на глаза навернулись блаженные слезы. Достаточно, чтобы ей отчаянно захотелось поцеловать его. Она прижала его к себе, завладела его губами и принялась наслаждаться своей сладостной собственностью.
С ним не нужно никакой романтики – ни поэзии, ни музыки, ни танцев. Они никогда не сядут вместе за фортепиано, чтобы сыграть в четыре руки.
Можно прождать целую жизнь, а он так и не найдет правильных слов, чтобы сказать, что любит ее.
Только ей не нужны слова – все и так написано у него на лице. И этого было достаточно.
Глава 20
Потом она заснула.
А вот Торн не мог. Несмотря на безумную усталость, сон не шел: слишком много мыслей крутилось в голове. Он лежал, обнимая ее за плечи, и наблюдал, как дымок от очага поднимается вверх и исчезает в темноте.
Что сделано, то
В полудреме Кейт шевельнулась у него под боком, еще теснее прижалась к нему, устраиваясь поудобнее, и, положив руку ему на грудь, лениво поиграла упругими завиткам.
Торн понял, что она окончательно проснулась, по движению ее руки вниз и мгновенно пришел в полную боевую готовность.
– Займешься со мной любовью еще? – шепнула Кейт.
Он с удивлением посмотрел на нее, убирая непослушную прядь с лица.
Она назвала то, чем они занимались, любовью? Кейт явно не раз произносила это слово как своего рода заклинание. У него возникла мысль, которую он никак не мог четко сформулировать.
Он предпочел бы называть этот процесс как-то иначе. Но вот «заняться любовью» звучало как-то уж слишком конкретно, чересчур определенно. Словно речь шла о каком-то товаре, который можно произвести из чего угодно. Взяли два похотливых тела, жаждавших наслаждения, потерли друг о друга, и в результате возникла субстанция под названием «любовь». Просто, как чиркнуть кремнями друг о друга, чтобы высечь искру.
Однако Торн не думал, что все может получиться так легко.
– Слишком рано. Тебе надо отдохнуть. Я не хочу делать тебе больно.
– Я уже отдохнула. И разве нет других способов?
Его удивлению не было предела.
– Откуда тебе известно про… другие способы?
Кейт засмеялась.
– Ну мы же не в лесу живем! Женщины ведь общаются между собой. Да и книжки рискованного содержания нет-нет да появляются в «Рубине королевы».
Торн с трудом сохранил серьезность. Одно дело герои из любовных романов, и совсем другое – реальные люди вроде него. Каких бы непристойностей она ни начиталась, это все равно были деликатные и изысканные изображения похоти. Наверное поэтому, как героини из тех романов, она сейчас легко и нежно водила ладошкой вверх-вниз по его гудевшему от возбуждения члену.
Он подавил в себе желание остановить Кейт или, напротив, показать, как нужно правильно зажать его в кулаке, как быстро и жестко довести его до исступления, чтобы он встал на дыбы и зарычал словно дикое животное. Потом он швырнул бы ее на четвереньки и по-звериному взял сзади.
Он сомневался, что такие сцены имелись в ее непристойных книжках, потому что не имели ничего общего с «занятиями любовью».
Грубость собственного воображения удивила его. Такого он не припоминал за собой. В отличие от других женщин, которых он укладывал в постель, Кейт каким-то образом удавалось лишать его самоконтроля. В тот момент, когда он все глубже и глубже погружался в нее, до него вдруг дошло, что одновременно он все ближе и ближе соскальзывал к краю пропасти. Именно поэтому ему пришлось так резко выйти из нее. Он слишком близко достиг предела и не знал, что ждет его там, по другую сторону. Там могла оказаться область тьмы, ничто. И если он свалится туда, то лишится своей сущности.