Леди полуночи
Шрифт:
– Не сомневаюсь, – захохотал Брам, потом повернулся к Торну: – Господи, если ты сумел выдержать целую неделю, значит, действительно любишь ее.
– Так и есть, Торн, – подвел итог Пейн. – Если хотите завоевать сердце дамы, вы должны быть готовы пойти на риск, причем реальный. И речь не идет об умении танцевать.
Торн стиснул зубы. Ради Кэти он пожертвовал родным домом, несколько лет жил под открытым небом, голодал в тюрьме и проливал кровь на войне.
– Я отдал за нее все, что мог отдать человек в моем положении.
Пейн
– Это вы так думаете, они же хотят получить все до последнего. Вы можете вывернуть наизнанку свои карманы, лечь у их ног, но этого все равно будет мало, пока не подадите им на блюде свое еще трепещущее сердце.
Брам вздохнул.
– И опять я должен перевести слова кузена: просто скажи мисс Тейлор, что любишь ее. Это единственное, чего ждут все они.
Любовь! Все опять вернулось к этому слову. Не так уж трудно сказать Кэти, что он любит ее, но как сказать, чтобы они оба поверили в это… вот в чем сложность.
– Хотите, попрактикуемся еще, – предложил Пейн.
– Нет-нет, спасибо! – поспешил отказаться Торн.
– Смотрите, а то мне не трудно выступить в роли женщины – партнерши в танцах, например.
– Я сказал – нет! – едва не зарычал Торн.
Пейн расправил галстук и спокойно заметил:
– Вообще-то, я лишь пытаюсь помочь, так что могли бы вести себя и повежливее.
– Я не силен по части этикета.
– Совершенно верно. Но именно поэтому я здесь, не так ли? Именно поэтому вы обратились ко мне за помощью. Если вы собираетесь завоевать эту женщину – эту леди! – и сделать своей женой, то вам придется поднатужиться по части этикета. И чем скорее, тем лучше.
Торн жестом прервал его монолог, прислушиваясь к мелодии, звучавшей снизу, из зала.
– Это вальс, – подтвердил Пейн. – Ваш выход.
Брам хлопнул друга по плечу:
– Тогда вперед!
– Сильно ее не жмите, – посоветовал напоследок Пейн. – Это ваш единственный шанс добиться счастья, вы ведь понимаете. Единственный на всю оставшуюся жизнь.
Торн бросил на него мрачный взгляд и плечом толкнул дверь.
– Не помогайте.
Проходя коротким коридором к бальному залу, он почувствовал, что его замутило, но стоило увидеть ее в противоположном конце зала, как все его страхи улетучились, сменившись благоговением.
Торн не видел ее почти неделю.
А вот такой и вовсе не видел никогда.
Господи, как она хороша! Кейт стояла к нему в профиль, увлеченно что-то обсуждая с Минервой Хайвуд, нынешней леди Пейн. Он на секунду остановился, чтобы промочить горло, понаблюдать за ней и вспомнить, как нужно дышать.
Кейт была одета в голубой шелк – цвет бездонного океана и ясного неба над головой. Роскошная ткань выгодно подчеркивала белизну и гладкость плеч. В высокой прическе сверкали крохотные бриллианты. Руки до локтей были затянуты в атласные перчатки. Торн слышал ее звонкий смех, затмевавший мелодию, которую играл оркестр.
Кейт слишком хороша и элегантна для него, но он уже зашел слишком
Торн направился к ней, и толпа вокруг него пришла в движение. Оставаясь на месте, Кейт повернулась и, окинув зал рассеянным взглядом, ничем не показав, что они знакомы, вновь вернулась к разговору.
Он целенаправленно шел к ней, ни на что не отвлекаясь. Когда Торн был уже на полпути, ее глаза снова скользнули по нему. Сначала мимолетно. В следующий раз – прищурившись. Как будто она пыталась узнать его. Между бровями появилась сосредоточенная складка. Он прямо-таки слышал, как в ее голове прозвучало: «Кто этот разодетый громила, что так бесцеремонно меня разглядывает?»
Господи! Она его не узнала…
«Это же я, Кэти! Ведь ты знаешь меня…»
Их взгляды встретились. Он ощутил нутром этот удар узнавания. Сладостное чувство близости и родства мурашками побежало по спине.
И тут пара вальсирующих заслонили ее.
Проклятье!
Черт, черт, черт! Он должен видеть ее реакцию. Ради этого Торн пришел сюда и устроил себе торжественный выход. Как она встретит его? Случится ли это наконец?
К тому времени, когда вальсирующие отплыли в сторону, весь зал пришел в движение. Теперь он пробирался через толпу, потеряв Кэти из вида. Сердце отчаянно колотилось, угрожая выскочить из груди.
– Сэмюэл!
Торн развернулся на каблуках.
Это она! Приподнявшись на цыпочки и вытянув стройную шею, Кэти высматривала его поверх голов.
Он сменил направление, взяв вправо, и остановился, не дойдя до нее двух шагов.
Стоял и ждал с комком в горле, засветится ли радостью ее лицо.
Нет, ничуть! И глаза не оживились. Ни малейшей искорки радости он не заметил в них.
И тут она сделала то, что полностью окупило все его страдания не только за прошедшую неделю, но и за целую жизнь до нее: порывисто бросилась ему навстречу.
– Сэмюэл, это ты!
Кейт все никак не могла прийти в себя. Он заставил ее нервничать, заставил ждать целую неделю, а теперь вдруг появился вот в таком обличье. Господи, как же он красив… немыслимо, невероятно!
Она могла поклясться, что модные гессенские сапоги делали его выше на целый фут. В тесно пригнанном черном сюртуке его плечи казались еще шире. Если бы она начала описывать, как облегают его бедра бриджи из воловьей кожи, у нее началось бы головокружение.
Волосы у него была аккуратно подстрижены и слегка тронуты помадой. Даже с расстояния вытянутой руки до нее доносился чудесный аромат – смесь запахов кожи, одеколона и свежего полотна, так гармонично сочетавшихся с его мрачной мужественностью.
Вокруг него витала особенная атмосфера… нет, не элегантности и утонченности, а скорее уверенности в себе, целеустремленности, хотя лицо его оставалось таким же суровым, а взгляд голубых глаз – ледяным. Но за всем этим, в глубине билось жаркое пламя.