Леди разочарована

Пьянкова Карина Сергеевна

Мануэль отвел взгляд и пробормотал на иберийском:

– Кто же меня от вас-то защитит?

Как мы не расхохотались с Эдвардом, ума не приложу. Если бы не сдержались, он наверняка пoнял бы, что и я, и Второй прекрасно понимаем родной язык Де Ла Серта. И это уже будет крайне неудачно, ведь на иберийском говорила цыганка с бала, на которoй Мануэль совершенно помешался. Нельзя давать ему ни единого намека, что именно со мной он целовался во время бала в саду.

– Вы думаете, убийца засел прямо здесь, в доме?
– настороженно спросил Де Ла Серта, глядя, как мы комната за комнатой осматриваем

весь особняк, причем заглядывая при этом в самые неожиданные места, куда благовоспитанным леди и джентльменами заглядывать и не полагается.

Я несколько секунд размышляла , а потом ответила:

– Маловероятно. В доме живут только члены семьи и несколько слуг. Никто в вашей семье особыми способностями не обладает, это мы знаем точно. Также мы знаем, что проклял вас человек невероятно умелый и сильный, а такие не станут кому-то прислуживать, даже временно, гордыня не позволит.

Мануэль внимал.

– Но как же тогда проклятый предмет оказался в моей одежде?

Я как раз полезла под кровать в спальне Мануэля , поэтому мою мысль подхватил брат.

– Кто-то из прислуги подкуплен и помогает злоумышленнику творить свои черные дела. Люди падки на деньги, даже если они богаты,когда же oни бедны…

Выбралась из-под кровати я уже с помощью Мануэля. Проклятые великосветские наряды были совершенно неприспособлены для настоящей жизни.

– Зачем же вы сами туда полезли, леди Ева? – с участием поинтересовался Де Ла Серта, поднимая меня на ноги.

Я хмыкнула.

– В постели мы проводим много времени, сэр, значит, в ней мы особенно уязвимы.

На физиономии Мануэля появилось самое двусмысленное выражение,которое благопристойная дочь лорда Дарроу могла только гордо проигнорировать .

– А я сильней Эдварда,да и взгляд у меня зорче, - продолжила я невозмутимо.
– Следовательно, и проверять самые важные места дома нужно именно мне.

Мануэль вопросительно посмотрел на моего Второго,и Эдвард кивнул, пoдтверждая мои слова.

– Первая на то и Первая, чтобы превосходить всех прочих. Ева, ты что-нибудь нашла?

Я покачала головой, отряхиваясь от пыли. Прислуга в особняке Де Ла Серта явно не отличалась такой старательностью как в нашем доме. Однако сейчас это было мне только на руку. Значит, я оказалась первой, кому пришло в голову залезть под кровать Мануэля.

– Нет. В этом-то и странность. Я просмотрела все места, которые использовала бы сама, пожелай извести человека. Чисто.

Старший из братьев Де Ла Серта покосился на меня с откровенной опаской.

– Право слово, Мануэль, быть может, вы, наконец, возьмете себя в руки. Я не ем людей. И даже не кидаюсь на них без причины, - все-таки не выдержала и высказала я давно копившееся недовольство.

Ибериец покраснел настолько сильно, что странно, как еще не загорелся.

– Так очевидно, что я вас опасаюсь? – осведомился он со смущением.

Я кивнула и призадумалась над тем, что нужно делать дальше. В идеале, следовало зайти в комнаты слуг , а ещё проверить одежду Мануэля и его исподнее.

– Создатель, как же подчас неудобно быть леди, - досадливо пробормотала я, нахмурившись. – Эдвард, как поступить? Чергэн сюда не отправить, цыганку ни один здравомыслящий человек не пустит в дом, а уж

тем более не примет на службу…

Эдвард кивнул. Мануэль покосился на меня с некоторым изумлением.

– Вы способны велеть Чергэн что-то сделать?
– спросил меня Де Ла Серта.

Я скривилась . Разумеется, никто не мог указывать Чергэн, за исключением моих почтенных родителей и тети Шанты.

– Я и Эдвард можем попросить о чем-то Чергэн. В счет старой дружбы, – ответила я, вздернув вверх подбородок,и непонятно, взыграла ли во мне гoрдость древнейшего семейства Дарроу или же гордость свободной цыганской шувани.

Внезапно Эдвард рассмеялся.

– Первая,ты так привыкла за все браться сама, что позабыла о том, кого мы можем попросить о помощи. Цыганка, разумеется, не может служить в доме иберийского посла. А вот няня Шарлотта… Тут не подкопаешься. Разумеется, характер у нее сложный, но в остальном препятствий для того, чтобы она устроилась сюда на кухню или прачкой, нет.

Я скривилась .

– Кроме этого самого характера няни Шарлотты. Вряд ли она пожелает оставить свое место привилегированного слуги в доме лорда Дарроу для того, чтобы выполнять черную работу в доме Де Ла Серта.

Брат только рукой махнул.

– Если ее попросит о такой малости ее драгоценная любимица, умница и искусница, то няня Шарлотта наверняка не откажет. Главное, улыбайся поумильней и проси пожалобней.

Ну что же,тут Второй был прав по всем статьям. Няня с самого детства выделяла меня больше брата и сестры. Впрочем, у Эммы не было и малейшего шанса соперничать со м?ой за привязанность нашей няни , просто потому, что младшая не обладала ни единой каплей колдовского дара. Почему же любимцем не стал Эдвард – тут была большая загадка.

– А ваша няня Шарлотта – она тоже?..
– сдавленно спросил нас с братом Мануэль Де Ла Серта.

Мы со Вторым одновременно кивнули.

– Как же меня пугает эта ваша манера говорить и двигаться одинаково, - вздохнул молодой человек.

Пожали плечами мы опять одновременно.

– Так мы же близнецы, – напомнил Эдвард. – Для близнецов такое в порядке вещей.

Мануэль кивнул и сказал:

– Вечно забываю об этом. Вы чересчур непохожи.

И засмеялись мы со Вторым опять-таки одновременно. Потому что у нас вообще-то было одно лицо на двоих,и при самых минимальных усилиях мы и сейчас могли поменяться местами, а детстве нас так и вовсе путали все, кроме матери,которая чувствовала нас тем самым материнским сердцем, о котором так любят говорить.

– Пойдем в комнаты слуг?
– предложил мне Эдвард, который буквально источал энтузиазм.

Я тяжело и трагично вздохнула.

– Каким образом ты это представляешь, Второй? Дети лорда не могут так запросто рыться в вещах слуг,да еще и в чужом доме. С огромным удовольствием бы выполнила,твое пожелание, но…

К несчастью, жизнь благородной леди вся сплошь состоит из запретов и условностей,даже вздохнуть лишний раз нельзя, чтобы не нарушить какое-то чрезвычайно важное правило. И если кому-то, вроде моей матушки, леди Кэтрин, общество великодушно прощало тот или иной поступок, балансирующий на грани приличий или даже заступающий за нее, то я пока не заслужила такую же снисходительность в свете.